--- Оглавление ---

Часть 2

Отдав приказание Обрядоначальнику, Мастер спускается с престола. Восемь заранее назначенных рыцарей занимают свои места по сторонам гроба.

Процессия составляется следующим образом:

- катафалк,

- Обрядоначальник,

- Стражник Храма, несущий штандарт, и Привратник (слева от Стражника),

- двое рыцарей, несущие корзины с цветами,

- рыцари капитула (не офицеры),

- двое Экспертов,

- Секретарь и Казначей,

- Оратор и Дародатель,

- (братья степеней выше 18-й, не члены капитула и не Генеральные Инспектора),

- двое Стражей,

- (Генеральные Инспектора),

- Весьма Мудрый Мастер.

Рыцари не обнажают мечи, которые остаются в ножнах; рукояти мечей убраны траурным крепом. Перед отправлением процессии все рыцари берут с крышки гроба алые розы и вставляют их в петлицы.

По составлении процессии восемь заранее назначенных братьев поднимают гроб и переносят его на катафалк; во время движения процессии к месту погребения эти восемь братьев идут по четыре по сторонам от катафалка. По прибытии к месту погребения они снимают гроб с катафалка, переносят его к могиле и ставят у ее края изголовьем к Западу. На крышке гроба постоянно лежат запон, лента, перевязь, меч в ножнах и крест с розой на перекрестье.

По окончании любой церемонии все присутствующие рыцари составляют равносторонний треугольник основанием к Востоку и вершиной к Западу. Мастер располагается на его вершине, двое Стражей – в остальных двух углах.

Первый Эксперт несет большую малиновую свечу, наполовину сгоревшую и погашенную, которую устанавливает на крышке гроба по прибытии процессии к месту погребения. Второй Эксперт несет щит с гербом усопшего, который по прибытии процессии к месту погребения устанавливает в изголовье гроба.

Второй Страж несет позолоченный сосуд с солью.

Все присутствующие обнажают головы.

Мастер: «Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях темных, которых будет много: все, что будет, - суета!».

Первый Страж:

Какие ветры вспенят океан

Изменчивых времен, что непрестанно

Несут несчастье людям разных стран?

Ведь день любой для нас – что гость незваный,

Вот миг пройдет – и нет его уже,

И тьма падет, насколько хватит взгляда.

Да, Время срок кладет любой меже

Меж дня нектаром и полночным ядом.

Несет оно то горе, то беду,

То счастье, жалко, мерой очень малой,

Подобно ветру, что в штормов аду

Корабль швыряет тонущий на скалы.

Второй Страж:

Жизнь – кладбище надежд, мечтаний, снов,

Иллюзий, вечно в вечность уносимых,

Следы в песке начертанных мной слов,

Что Время стерло – рок неумолимый.

Первый Страж:

Тьма перед и тьма после на века,

Смерть сверху и смерть снизу – боль за болью.

Здесь смех со стоном смешан, и рука

Господня месит ненависть – с любовью.

Второй Страж:

Вот день прошел, вот ночь, а завтра – нет,

Лишь миг единый теплится надежда,

Лишь труд и горе в веренице лет, -

Вот наша жизнь и в будущем, и прежде.

Первый Страж:

Жизнь наша – утомительнейший труд,

Вздох, стон, томленье, частое дыханье,

Неутоленное и вечное желанье

И смерть в глазах, и вечный, правый суд.

Второй Страж:

Мы пашем, и наградой нам – издевка,

Мы сеем, но не нам дано пожать.

Жизнь наша – лишь для смерти тренировка,

Лишь пробудились – вновь ложимся спать.

Первый Страж: Здесь, в земной своей жизни, трудимся мы в поте лица своего, со стонами, скоро утомляемся, без всякой надежды трудимся и без конца. Горем одеваемся и горем питаемся, покоим головы наши на подушке, свитой из терний, и в глубине души скрываем страдания свои, дабы никто, кроме нас, о них не ведал, и никому не зримая боль пожирает сердца наши. Скоро уже настанет рассвет того дня, который нам не суждено увидеть, и ночь приходит за ночью, в то время как мы стареем и таем, точно восковые свечи в пламени, жухнем, как прошлогодняя листва.

Второй Страж: Рано затягивает тучами небо жизни нашей, свинцовые пелены скрывают от нас пурпур восхода радостных упований и низвергают на головы наши туман неизвестности, ледяной дождь и разрушительные снежные вихри.

Первый Страж:

Сладка вода в весенних ручейках,

Но все они сольются в горечь моря.

Цветок цветет на высохших костях,

Лицо в песок истерли волны горя.

Но роза, чтоб с землею слиться, сгнила,

А лик обрел величье пред могилой.

Второй Страж: Жизнь наша иссыхает и падает, точно древесный лист, изливается дождем, пелена печали покрывает головы наши, и венчает их горе. Мы смотрим в мертвые глаза, слушаем слова мертвых уст и видим, и слышим их в сердцах наших, а значит - помним их.

Первый Страж: Один за другим мы ложимся и засыпаем, чтобы не проснуться более никогда. Мы сходим в вечную тьму, и оттуда до живых более не доносится ни звука. Ночь окутывает нас, каждого – в свое время, ночь без звезд – за исключением вечно сияющих на небосклоне светил Веры и Надежды.

Второй Страж: «Кто из вас боится Господа, повинуется гласу Служителя Его и ходит во тьме, и не зрит света? Да уповает он на Имя Господне, и твердо стоит в вере в Него».

Первый Страж: «Поднимите глаза ваши к небесам, и посмотрите на землю вниз: ибо небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут; а Мое спасение пребудет вечным, и правда Моя не престанет. Послушайте Меня, знающие правду, народ, у которого в сердце закон Мой! Не бойтесь поношения от людей, и злословия их не страшитесь. Ибо, как одежду, съест их моль и, как волну, съест их червь; а правда Моя пребудет вовек, и спасение Мое – в роды родов».

Мастер: Ежели была на то воля Отца нашего небесного, чтобы освободить от участи сей жизни земной, от тяжкого труда, горя и искушений брата нашего, доброго рыцаря….., нам оставляя для отдания последних почестей бренное его тело, лишь недавно бывшее частью его, долг наш ныне в том состоит, чтобы с почтением и печалью предать его земле, памятуя непременно о том, что близок уже тот час, когда иным братьям нашим суждено будет сделать то же и для нас самих. 

Тело сие, коие ныне есть не более чем безжизненная, мертвая материя, вскоре распадется на атомы, на мельчайшие частицы, войдет ими в воды и в воздух, в мужчин и женщин, в животных, птиц и рыб, в траву, цветы, плоды и деревья, но лишь недавно оно было воистину храмом, где в мистическом единстве сосуществовали материя и живая бессмертная душа, подобная Божественному Присутствию в Святая Святых Храма Иерусалимского. И вот теперь оно лежит пред нами, вселяющее ужас и величественное в своем невозмутимом покое, ведь оно было чем-то неизмеримо большим, нежели просто облачение, дом, или темница души; и ныне оно со всем безмолвным красноречием наставляет нас в древних истинах, столь часто слышимых нами, столь редко воспринимаемых близко к сердцу. Еще вчера, еще два дня, три дня назад оно было полно жизни и сил, и душа, лишь чрез него способная претворить в жизнь свои устремления и думы, не способна была представить себя отдельной сущностью, вне связи с ним; она видела лишь его глазами, слышала лишь его ушами, говорила его устами.

Впустую пытается разум убедить нас в том, что тело есть не более чем орудие, используемое душой. Инстинкт и чувства, коие сильнее разума, заставляют нас видеть в сем теле друга нашего нечто большее, чем просто скорлупу, облачение, ранее ему присущее, а ныне отброшенное им за ненадобностью, подобно тому как жук оставляет на ветке свой панцирь, а бабочка выпархивает из кожуры куколки. Лик его, ныне столь белый и спокойный, столь хладный и восковой, - все равно для нас лик нашего друга и брата, мы привязаны к нему и взираем на него с почтением и любовью. Все же отчасти это все еще наш друг – тот, кто ныне лежит пред нами во гробе. Мы жалеем его и оплакиваем, точно воистину несчастье и беда постигли его; точно он умер и перестал быть; однако при этом мы осознаем, что душа его, коия поистине и есть он сам, бессмертна и продолжает жить.

Из кромешной тьмы бессознательного появляемся мы на свет, рождаясь для сей жизни, берем взаймы у стихий материальное тело, носим его краткий срок и снова исчезаем в небытие.

Подобно птице, влетит душа наша в окно в одной стене, промелькнет перед глазами и снова упорхнет в другое окно, в окружающую тьму. В каком она пребывает там состоянии – неведомо. Наши человеческие чувства более ничего не могут знать о ней. Более она не возвращается к нам и не общается с нами; не приносит она нам и вестей из тех земель вечного молчания, где витает. Знаем лишь, что точно так же, как и все мы, пребывает она в руках Всевышнего, призвавшего нас именовать Себя Отцом нашим небесным и уповать на милость Его и любовь. Ему доверяем мы ныне благополучие и само бытие любимого друга и брата нашего, и вверяя бренные останки его земле, зная, что ни единый атом из них не исчезнет никогда, мы также знаем, что Божественная душа его еще менее подвержена тлению и распаду, а также что безупречное милосердие Господне определенно лучше распорядится с ним, нежели человек распоряжается с заблуждающимся собратом своим.

Но брат наш не совсем и не окончательно покинул нас, живых. Средь нас остаются жить его деяния, бессмертны высказанные им мысли, плоды трудов его и усилий. Он стал частью великого Прошлого, устанавливающего законы для Настоящего и Будущего. Он продолжает жить полнокровной жизнью в мыслях, чувствах, в любви всех знавших и любивших его.

Посему ныне, когда природа берет свое и слезы наши проливаются на крышку его гроба в знак горя нашего от сей невосполнимой утраты, да успокоит нас хотя бы отчасти мысль о том, что, в некотором роде, смерть – это великое преимущество, что она может, по беспредельному всеведению Господнему, быть и истинным благословением; мы знаем наверняка, что память об усопшем брате нашем не будет утрачена, но с сожалением и любовью будут хранить ее вечно все те, кто любил его при жизни; благодаря великому Господнему дару памяти, любимые черты его все еще стоят у нас перед глазами, мы слышим его слова, обдумываем его мысли.

Унесите герб и регалии усопшего брата нашего обратно во Храм, дабы, хранимые там вечно, они освежали в памяти нашей добродетели его и достоинства; дабы память о нем и о лучших его качествах жила вечно в сердцах наших, подобно погребальному ореолу, окружающему солнечный диск в час закатный и после его захода остающемуся некоторое время сиять над горизонтом. Сражение его с горем и несчастиями, разочарованием и препятствиями на пути, несправедливостью и пороком окончено, и отныне рыцарские его доспехи и оружие да станут для нас напоминанием и нем и священными реликвиями его памяти.

Обрядоначальник берет с крышки гроба меч и щит с гербом усопшего. Мастер правой рукой  берет с крышки гроба крест с розой на перекрестье и поднимает его вверх.

Мастер: Сим святым знаком Розового Креста, воплощением Веры, Надежды, Доброты и Бессмертия, призываю вас, братья, не считать свой долг пред усопшим исполненным до конца по окончании сей траурной церемонии. Призываю вас и впредь преследовать цели, провозглашенные усопшим братом нашим, отдавать справедливость памяти его, отстаивать его честь и достоинство. В особенности же призываю вас надзирать и опекать, защищать и помогать всякому, кто остался после его кончины незащищенным или обездоленным и кто, страдая от неправедных притеснений или иных горестей, обратится к вам его именем за помощью и советом. Лишь так докажем мы верность себе и своему долгу как рыцари и истинные Вольные Каменщики.
Поместите же тело усопшего брата нашего в место последнего его упокоения.

Заранее назначенные братья опускают гроб в могилу.

Мастер:  Вечный покой даруй ему, Господи, и свет вечный ему да светит!

Все:

Родясь, лишь ускоряет бег

По жизни всякий человек,

Но смерть в конце пути.

Земной пленяясь мишурой,

Не ищем смерти мы порой,

Но как же не найти?

Жизнь наша – бурных рек вода,

Что в море канет без следа,

С ним слившись на века,

Чтоб гребнем взвиться над венцом

И митрой, и одним концом

Связать их – смерть легка.

Могучих рек спокойный ток

И бег ручьев незримый рок

В морскую гонит соль.

Пред смертью беззащитен всяк:

Богач в могиле, с ним – бедняк,

И нищий, и король.

О как же блекла мишура

Земная, коль пришла пора

Прервать пьянящий сон

И пробудиться по трубе,

И наконец сказать себе,

Что путь твой завершен.

Второй Страж передает Мастеру сосуд с солью. Мастер подходит к краю могилы.

Мастер: Сим заветом соли даровал Господь царство Израилево Давиду и сыновьям его, и записано в законе: «Всякое твое хлебное приношение соли солью, и не оставляй твоей жертвы без соли завета твоего Бога: при всяком твоем приношении приноси соль». Ныне я сыплю соль в могилу брата нашего (исполняется) в знак возобновления нашего союза, с ним заключенного, а также в знак нерушимой веры нашей в воскресение души и в Жизнь Вечную. И снова узрим мы брата нашего! То, что ныне погребаем мы для тления, восстанет нетленным! Тело его природное, ныне земле возвращаемое, восстанет телом духовным, вечным. Брат наш остается жить среди нас, пусть Господь и забрал у него дыхание Свое, ранее Им в сие тело вдохновенное.

Таковы вера наша, упование и уверенность. Да живем же и мы так, братья мои, дабы заслужить продолжение жизни и после разложения материальных тел наших, а иначе станет жизнь наша карою, тяготой и бременем, позором и отчаянием вместо благословения и счастья. Мудрые и благие люди, умирая, оставляют Земле и собратьям своим драгоценные реликвии, наследие достойных мыслей, свои достойные примеры и свое влияние, героические деяния свои и мысли, хранящиеся в памяти людской. И пусть над прахом их не воздвигаются святилища, и никто не возжигает светильника у их оголившихся костей, храм для них возведен во многих сердцах людских, и благоговение и благодарность собратьев вечно изливают неугасимый свет на память их, когда вступают они в достославные ряды всех тех, кто жил и трудился во благо всего рода людского.

Братья мои, испросим же смиренно вспомоществования и поддержки у Небесного Отца нашего!

Все склоняют головы и становятся под знаком Доброго Пастыря.

Мастер: Отче наш, всем жизнь дарующий! Ныне волею Своей забрал Ты от нас и из мира сего возлюбленного брата нашего, оставив нам на попечение лишь сие мертвое и разлагающееся узилище души его, коие надлежит нам ныне возвратить земле. Укрепи, увеличь и восславь же, Господи, все плоды трудов его, после смерти его нам остающиеся, и мудростью Своей и орудиями, Тобою избранными, пресеки злоумышления неправедных. Да памятуем мы вечно сей урок, Смертью снова и снова нам преподаваемый, о бренности земной нашей жизни и малой цене всего того, к чему обычно стремятся на Земле люди, чего уповают добиться и чему склонны повиноваться. Наставь нас в верном и неустанном исполнении законов Твоих, искоренении раздоров и ссор, ненависти и зависти, в творении всяческого блага ближним нашим, дабы не только удостоились мы, но и сами искренне желали бы пережить земное бренное тело свое и уповать на тело духовное в иной жизни, вечной. Утешь родных и близких брата нашего в их печали и поддержи и укрепи их во всех горестях и тяготах, что суждены им еще в сем мире; дабы и они и мы возлюбили Тебя и служили Тебе, и уповали на беспредельное милосердие Твое, и в должный час присоединились волею Твоей к праотцам нашим и вновь узрели друга нашего и брата близ преславного престола Твоего. Аминь.

Все: Аминь. Да будет так!

Все присутствующие становятся прямо. Эксперты с корзинами цветов становятся по краям могилы и высыпают цветы из корзин на гроб.

Мастер: Естественно для человека желать, чтобы нежные цветы произросли на могилах тех, кого он любил. Мы полагаем, что в раю они никогда не вянут. Господь начертал перстом Своим великие и непостижимые таинства для нас в звездном небе; но Откровение Истины Его столь же очевидно для нас и в цветах, коие суть истинные звезды земные. Сими знаками собственного нашего великого воскресения, символами новой, лучшей земли, коия грядет для нас в обетование, усыпаем мы ныне тело возлюбленного брата нашего в знак неугасимой нашей к нему любви и в надежде и уверенности в милости Господней, коией сии цветы суть лучшее выражение и красноречивые символы.

Мастер подходит к краю могилы, вынимает из петлицы розу, прижимает ее к губам и бросает в могилу со словами: «Покойся с миром!». Затем Мастер возвращается на свое место. То же самое за ним повторяют Первый Страж, потом Второй Страж, прочие офицеры и остальные рыцари капитула, по двое.

Затем Мастер снова подходит к краю могилы, берет в руки лопату и трижды бросает ею на гроб землю со словами: «Земля к земле… прах к праху… пепел к пеплу». За ним это же повторяют в той же последовательности, что раньше, офицеры и рыцари капитула.

Затем все возвращаются на свои места.

Мастер: Братья мои, присоединитесь ко мне для отдания последних почестей усопшему брату нашему!

Для отдания последних почестей каждый из присутствующих рыцарей скрещивает руки на груди (правая поверх левой), ладони раскрыты и повернуты к груди; затем поднимает руки вверх над головой ладонями вперед, пальцы сжаты вместе; затем опускает руки горизонтально, простирая их над могилой, ладони параллельно земле; эти движения исполняются трижды; затем руки следует снова скрестить на груди, как раньше, глубоко поклониться и трижды произнести: «Прощай!». Стражник Храма вместо этого трижды преклоняет штандарт Ордена к земле над могилой.

По окончании отдания последних почестей могила засыпается окончательно, и рыцари составляют процессию тем же порядком, что раньше, и возвращаются в Храм.

 --- Оглавление ---