--- Оглавление ---

Глава 4

Ритуал Смерти и Воскресения

Автор “Введения”   к   “Книге   Мастера   Каменщика”   брата Дж.С.М.Уорда, достопочтенный сэр Джон А.  Кокберн, доктор медицины, член Королевского Колледжа Терапевтов,  восторженно заявляет, давая общую характеристику франкмасонства  как  общества:  “Среди множества благодеяний, оказанных франкмасонством человечеству, ни одно столь не велико,  как то,  что вырвало у смерти ее  ядовитое жало и  лишило могильный холод ореола вечного торжества над человеком”.  Лишним  было  бы  снова  приводить здесь христи-анскую точку зрения, которая приписывает эту заслугу несколько иному  источнику.) И это окончательное поражение Смерти представляется, и очень живо и драматично,  в третьем,  или “наивысшем” градусе,  степени Мастера Каменщика.  “Там  восстанавливается и разыгрывается снова трагедия, взятая из истории масонства, которая не может не произвести глубокого и надолго остающегося таковым впечатления на каждого, кто становится ей свидетелем”.   “Легенда третьего градуса, — пишет Бр.:  Макей, — это важная веха масонского  символизма, аутентичность которой  изумительно  сохра-нилась сквозь века.  Нет такого масонского устава — в какой стране и на каком языке ни велись бы  работы — в котором вновьпосвящаемым не преподавались бы основы этой легенды. Отдельные элементы этой легенды могут различаться и,  без всякого сомнения,  они меняются со временем,  но в основе своей легенда осталась неизменной.  И очень  важно,  чтобы это было именно так,  поскольку легенда о Строителе Храма составляет стержень,  основу основ масонства как ордена.  Любой устав, который исключит  ее  из своей работы или подвергнет существенным изменением тут же перестанет — только вследствие этого  исключения или  изменения — быть масонским уставом”. 

“Лексикон франкмасонства”  (С.192) указывает:  “Скорее всего, легенду можно определить как традиционное повествование. Свои легенды есть у каждой страны и у каждой религии. Стержнем каждой из античных мистерий  была легенда,  на которой основывалась большая часть символического учения. Эти легенды мистерий Древности, хотя они и  различались  по  историческому объекту повествования,  все имеют одну общую черту — это культ смерти в их основе — то есть они, в  основном,  увековечивали смерть от насилия и следующее за этим воскресение какого-либо излюбленного героя или  богочеловека — и  обычно  они  начинались с погребального плача и завершались бурными изъявлениями радости. Точно так же, франкмасонство обладает собственными легендами и аллегориями,  многие из которых основаны на реальных исторических  фактах,  которые  представляется возможным подтвердить,  в то время как другие основаны на иудейской религиозной тра-диции и, даже излагая бесспорные, святые и наиважнейшие истины, обладают только лишь возможностью достоверности”.

И именно эта легенда,  которая из вящего уважения может быть названа нами “Легендой” с большой буквы,  то есть легенда, напрямую связанная  с  третьим  градусом,  как представляется в высшей степени вероятным,  была предложена нашими братьями в  древности, когда они  объединились  в Храме с адептами Дионисийских мистерий для совместных работ,  в качестве замены языческих и апокрифических вакхических легенд, проповедовавшихся этим обществом.

“Духовная жизнь человечества, — замечает доктор  Форт  Ньютон, —  это всегда поиск и испытание,  вне зависимости от того, какие формы они могут принимать и какие бы ритуалы  при  этом  ни использовались; и масонство, с этой точки зрения, — один из трех величайших из ритуалов, в котором люди стараются обнаружить в искусстве и  запечатлеть  в опыте тайну и смысл жизни.  Три великих ритуала человечества — это  Праджапати   древних индусов,  Месса христианской церкви и Третий градус франкмасонства. Как бы они ни различались в деталях и какими непохожими они ни казались  бы  по кругу своих приверженцев,  все они -  и только они — преуспели в глубочайшем проникновении в человеческую  душу,  венцом  которого является мысль о том, что Бог становится человеком, а человек может стать Богом”.

После традиционного опроса кандидат на посвящение в эту степень допускается к так называемому “испытанию на верность”, который состоит в проверке ритуального пожатия  и  проходного  слова. Бр.: Уорд указывает, что эти проходные слова являются рудиментами древней магической традиции.  Кандидат покидает ложу в одном градусе и снова вводится в нее уже в другом. Во время его отсутствия ложа переводит свои работы в более высокий градус в ходе  церемонии, которая на языке оккультизма изменяет личную энергетику каждого из присутствующих, перевод ее в иное, более возвышенное состояние. Чтобы  возвысить  кандидата  до того же духовного уровня, которого достигает Ложа,  дать ему возможность в дальнейшем “звучать” в  унисон  с этой “музыкой сфер”,  ему сообщается проходное слово, слово “силы”, которое ста-вит его один ряд со всеми остальными братьями этого градуса.  Такие проходные слова были неотъемлемой частью всех мистических ритуалов, так что нет ничего удивительного в  том,  что они применяются и в масонстве”. 

После этого  испытания кандидат удаляется и “должным образом приуготовляется” для “возвышения” в третий  градус,  причем,  при этом ему необходимо обнажить обе руки,  всю грудь и оба колена, а обе ступни обуть в сандалии. Будучи снова введен в зал заседания, он обнаруживает  его  погруженным  в полную тьму,  за исключением мерцающего огонька свечи на Востоке.  Эта тьма символизирует тьму  Смерти, которая является предметом особого внимания в этом градусе. Он преклоняет колени, в то время как над ним произносится молитва о благословении того, что сейчас должно будет произойти:

“Всемогущий и  Предвечный  Господь,  Архитектор и Управитель Вселенной, единым словом которого сотворено все и вся,  мы, бренные детища  Твоего провидения,  коленопреклоненно молим Тебя ниспослать этому сообществу, собравшемуся во Твое Святое Имя, дождь непрестанный Своего благоволения.  Особо же мы молим Тебя ниспослать свою милость этому Твоему слуге, который предложил себя кандидатом для участия в постижении вместе с нами таинств,  сокрытых в степени Мастера. Ниспошли ему твердость духа, дабы не оступился он в час испытания, но вместо этого, прошествовав под Твоей защитой долиной мрака и смерти, восстал в конце концов из могилы греха, и, как вечные звезды, воссиял на века. Да будет так.”

Затем кандидат трижды обходит ложу по кругу. После путешествий ему  приказывают  должным  образом приблизиться к Востоку.  В этом градусе к Востоку приближаются с Запада семью шагами. Первые три нужно пройти по диагонали -  как по краю вырытой могилы; следующие четыре — обычные шаги по направлению прямо на Восток. Далее его предупреждают, что его ожидает великое испытание крепости духа и верности,  а  также  весьма  торжественное  обязательство. Признав, что он желает подвергнуться вышеупомянутому,  он преклоняет  оба  колена,  обе  руки  кладет  на Книгу Священного Закона (т.е.,  в большинстве лож,  на Библию) и приносит торжественное обязательство Мастера:

“Я, Х.,  перед лицом Всевышнего и этой достопочтенной и  достойной ложи Мастеров Каменщиков, должным образом основанной, регулярно собранной и должно управляемой,  по  своему  собственному желанию и  по  доброй воле,  здесь и сейчас торжественно обещаю и клянусь вечно скрывать,  прятать и никогда не раскрывать тайн или таинств, относящихся к степени Мастера Каменщика,  никому в мире, кроме того,  или тех, кто имеет на обладание ими законное и справедливое право;  и не им даже,  пока не проведено должное испытание, строгий опрос и пока не будет твердого убеждения в том,  что они достойны  такого высокого доверия;  и кроме ложи Мастеров Каменщиков, должным образом учрежденной,  собранной  и  открытой  в Срединной Палате. Далее, я торжественно обещаю и клянусь в вечной верности принципам Циркуля и Наугольника,  полагая строго и  неукоснительно повиноваться  всем  распоряжениям и приказам,  данным мне ложей Мастеров Каменщиков,  на всю длину  моего  вервия,  при этом не признавая за собой права ни на какую иную причину уклонения от выполнения этих приказов или распоряжений, кроме своей болезни или тягостной необходимости. Далее, я торжественно обещаю и клянусь как на словах,  так и на деле  свято  блюсти  пять  точек братства: и моя рука, поданная Мастеру Каменщику, братски поддержит его; моя нога пройдет через все трудности и опасности, чтобы, соединившись с  его  ногой,  образовать монолит взаимной защиты и поддержки; все течение моих ежедневных дел будет напоминать мне о его нуждах,  и сердце мое всегда будет готово утешить его  в  его горестях и выполнить то, что будет ему нужно, как если бы я делал это для  себя или близкого своего родственника;  грудь моя станет священным хранилищем его тайн,  доверенных мне по  его  воле,  за строжайшим  и непременным исключением таковых в том случае,  если они заключают в себе убийство,  измену,  мошенничество или  любое другое деяние,  противное Господним законам и распоряжениям властей.  И наконец, я торжественно обещаю и клянусь блюсти и поддерживать честь Мастера Каменщика как свою собственную; клянусь, что я ни сам не причиню ему вреда, ни допущу, чтобы кто-либо это сделал, если я знаю о таковых его намерениях и в моих силах предотвратить их исполнение; и наоборот, я клянусь всячески поддерживать его  доброе  имя и доброе имя его ближайших родственников и самых дорогих для него людей, таких как его супруга, сестра или дитя. Я клянусь  соблюдать все это без исключений,  неверных истолкований или внутреннего сопротивления любого рода;  и если я  нарушу  какое-либо из вышеприведенных положений, да буду я рассечен надвое, и тело мое да будет сожжено и превращено в золу,  а зола  эта  да будет развеяна по земле и водам четырьмя небесными ветрами, чтобы и памяти о столь вероломном изменнике не  осталось  на  свете,  а особенно среди Мастеров Вольных Каменщиков. И да поможет мне Всевышний,  и да укрепит Он меня в этом моем торжественном  обещании Мастера Каменщика”.

В знак преданности своему обещанию в течение всей своей жизни до  самой  смерти кандидат вслед за этим скрепляет свою клятву “печатью” своих губ, трижды прикасаясь ими к Книге Священного Закона.

Теперь кандидат олицетворяет мастера Хирама Абиффа, который, по легенде,  был убит незадолго до завершения строительства Храма Царя Соломона,  каковое строительство он возглавлял  в  должности главного Мастера Архитектора.  Только сам  Царь  Соломон,  Хирам, Царь Тирский,  и  мастер  Хирам  Абифф  имели  доступ к таинствам третьего градуса.  Мастер же принял смерть от рук трех заговорщиков, поскольку не захотел выдать им тайны,  доверенные ему.  Досточтимый Мастер рассказывает кандидату традиционную историю безвременной кончины Хирама, а во время этого чтения на кандидата нападают собратья по ложе,  вооруженные теми же  орудиями,  которыми было совершено убийство, а именно, отвесом, уровнем и молотом; по нанесении третьего удара кандидат символически “погибает”.  Заговорщиков изображают Досточтимый Мастер и два Стража.  Повествование же сводится к следующему. Пятнадцать подмастерьев из тех избранных, которые были поставлены надзирателями над работой прочих, осознав, что работы уже практически завершены,  а они  так  и  не получили доступа к таинствам степени Мастера,  составили заговор, имеющий целью добиться получения этого доступа любой ценой,  даже если при этом придется прибегнуть к насилию.  Непосредственно перед тем,  как план их должен был быть приведен в исполнение, двенадцать из них вышли из заговора,  однако оставшиеся трое,  более целеустремленные и бессовестные,  чем прочие, решили довести дело до конца и расположились у восточного,  северного и южного входов во Храм,  куда направился мастер Хирам, для того, чтобы совершить моление Всевышнему,  по своему обыкновению,  в полночь. Когда его моление было завершено, он решил выйти из Храма через южный вход. Там его ожидал первый из заговорщиков, который, вооруженный тяжелым отвесом,  потребовал,  чтобы  Мастер  выдал ему тайны степени Мастера, предупредив его при этом,  что если  он  откажется,  его постигнет смерть.  Однако Хирам, верный своему обещанию, ответил, что эти тайны известны только троим и что он не может и не  хочет делиться ими  ни  с кем и никогда без совета и согласия остальных двоих; он добавил при этом,  что усердие и терпение может открыть подмастерью дорогу к этим таинствам,  однако сам он скорее примет смерть, нежели предаст священное доверие,  оказанное  ему.  Тогда заговорщик ударил его тяжелым отвесом,  надеясь попасть в голову, однако он промахнулся,  и отвес лишь скользнул  по  левому  виску Мастера, но  будучи нанесен с огромной силой,  удар все же заставил его упасть на левое колено.  Поднявшись, Хирам, с трудом передвигаясь, все же попытался покинуть Храм через  северный  вход,  где его ожидал второй из заговорщиков, который обратился к нему с тем же требованием и получил тот же ответ,  данный с такой  же  твердостью и непреклонностью,  как и в первый раз. Тогда второй заговорщик с ужасной силой ударил его тяжелым уровнем, которым он был вооружен,  в правый висок, что заставило Мастера упасть на правое колено.  Из последних сил,  видя,  что эти два выхода  перекрыты, Мастер попытался выйти из Храма через восточный вход,  где ожидал его третий заговорщик. Получив все тот же ответ на все то же требование, поскольку даже в такую минуту твердость духа не покинула Великого Мастера,  злодей нанес ему удар по темени тяжелым  молотом,  каковой  удар  поверг безжизненное тело Хирама к его ногам.

Далее кандидат укладывается на пол зала  заседаний  Ложи  со скрещенными ногами.  Символически, он мертв. До сих пор в некоторых областях Англии сохранился обычай укладывать  его  в  вырытую могилу или в гроб, но в большинстве лож для этих целей употребляется полотнище.

“Наступает, — как пишут масонские авторы, — священный миг, когда кандидат на посвящение в  третий  масонский  градус  должен сойти в  могилу,  чтобы стать олицетворением Мастера Хирама Абиффа”. Однако за  мистической смертью следует мистическое воскресение; и “хотя смерть изображается более реалистично,  нежели воскресение... идея этого воскресения все  равно  присутствует  в  возвышении кандидата в степень Мастера Каменщика и его воссоединении с собратьями по прошлым работам”. 

Предпринимаются три попытки поднять его из “гроба”. Братья Первый и Второй Стражи пробуют поднять его при помощи ритуальных пожатий первого и второго градусов,  но эти попытки оказываются безуспешными. Вслед за этим Досточтимый Мастер обращается к ним со следующими словами:  “Братья Стражи, поскольку ваши попытки окончились неудачей, существует еще и третий способ поднять нашего погибшего брата при  помощи  более  крепкого пожатия и пяти точек братского соприкосновения, которые я, с вашей помощью, попробую применить”. Он сходит  с  Востока,  приближается к кандидату со стороны ног  и раскладывает их порознь.  Затем он пожимает руку  кандидата  мастерским или “львиным” пожатием и,  при помощи Стражей,  заключает кандидата в объятия пяти точек братского соприкосновения (рука  в руку, стопа к стопе,  колено к колену, грудь к груди и рука через плечо), поднимая его тем самым из "гроба" к новой жизни.  “Именно так, — говорит он при этом, — поднимаются Мастера Каменщики из мира символической смерти, для того, чтобы объединиться со своими собратьями по прежним работам”.

Кандидату предлагается познать истину,  что свет Мастера Каменщика есть тьма видимая,  представляющая собой то сияние, которое озаряет пришествие Будущего.  “Это тот  таинственный  покров, сквозь который не дано проникнуть взору человеческого разума, если ему не помогает свет,  что ниспослан свыше.  Но даже  в  свете этого неверного,  мерцающего луча ты видишь,  что стоишь на самом краю могилы,  в которую только что символически сошел и  которая, как только  твое  бренное  существование  в этом мире завершится, снова примет тебя в свои холодные объятия. Пусть же эмблемы смерти, коие расположены здесь для привлечения твоего внимания, побудят тебя к размышлениям о неизбежной твоей судьбе и направят мысли твои  в  русло  самых интересных мыслей,  которые только может вместить твой разум,  — мыслей о познании себя самого”. Кандидата призывают  и  далее  внимать голосу Природы,  который  подтверждает тот факт,  что некий бессмертный принцип лежит в основе его  бренной  оболочки, — чтобы увериться наконец в том,  что Господь Жизни даст ему силу попрать своими стопами Князя Ужаса и возвести свой взор  к  “той  светлой Утренней Звезде, восход которой несет мир и спасение верным и покорным из человеков”. Затем Досточтимый Мастер доверяет кандидату тайны третьего градуса.

Оказывается, определенные масонские авторы прошлых лет видели  в “светлой утренней звезде” образ Христа и,  соответственно, некоторые члены братства,  исповедующие иудаизм,  были этим  несколько шокированы.  Но в последнее время этот образ не истолковывался таким образом, и было признано, что он не имеет какого-либо определенного именно  христианского  значения.  Светлая  Утренняя Звезда — это просто еще одно название того таинственного сияния, которое в первом градусе носит название Пламенеющей Звезды,  а во втором — Священного Символа.  Апулей,  писатель второго века  от Рождества Христова,   сообщает   “языком  намеренного  умолчания” об инициации некоего Люция,  лирического героя автора,  в мистерии Исиды. “Когда меня облачили, — пишет он, — в новую льняную рубаху, священник взял меня за руку и отвел в самое тайное и самое священное  помещение храма.  Ты,  конечно, захочешь узнать, проницательный читатель, что там делалось и говорилось; конечно, я рассказал бы тебе все, если бы законы позволяли мне это рассказать, а тебе — услышать; но я не хотел бы,  чтобы твои уши,  или мой язык пострадали из-за поспешного и ненужного любопытства. Я не буду более будоражить твой разум,  который может быть одержим религиозным духом  и посвещен силам вышним;  так что слушай и поверь мне на слово.  Ты поймешь, что меня провели в самые глубины Ада и подвели  почти  к самым вратам Прозерпины,  и после того, как я промчался через все стихии, меня возвратили на прежнее место;  в полночь  я  лицезрел сияющее Солнце, я лицезрел всех богов небесных и богов подземных, перед которыми я предстал и которых восхвалил. (Accessi confinium mortis et  calcato  Proserpinae  limine per omnia vectus elementa remeavi; nocte media vidi solem candido coruscantem lumine;  deos inferos et  deos  superos  accessi  coram et adoravi de proxumo.) Внемли же тому,  что я сказал тебе, хотя повторяю, ты должен хранить это втайне; хотя я и рассказал тебе только то, что мог поведать профану,  не нарушая своей клятвы”.

“Хотя они собирались в полночь, — пишет Бр.: Кастеллс, — Солнце парадоксально стояло в зените,  как и в современном масонстве.  И опять же, кандидата так же ставили на край только что вырытой могилы, где  он  выслушивал нечто вроде нашего ритуального призыва: “Теперь вознесем взоры наши к той Пламенеющей Звезде ...и  т.д.”; и пройдя через холодную тьму смерти,  он восставал к новой жизни, исполненной священного Света. Сходство просто поражает”.

Без всякого сомнения, многие из тех, кто прошел посвящение в третий градус,  не особенно задумываются о символическом значении этого ритуала. Но масонские историки, занимающиеся изучением происхождения  символов  и знаков,  ритуалов и церемоний Искусства с точки зрения антропологии,  честно  признают,  с  одной  стороны, весьма малую вероятность существования исторических подтверждений легенды о Хираме,  и с другой стороны,  ее предельную схожесть  с целым рядом мифов и легенд многих народов. “Египетская легенда об Осирисе и Горе, скандинавский миф о гибели Бальдура, палестинский — о  гибели  Адониса,  — все они художественно передают историю Солнца, которое погибает каждый вечер,  чтобы воскреснуть наутро; а кроме того,  — ежегодную победу зимы над летом,  которое снова возвращает земле свет  и  жизнь  в  сиянии  весны”. Мы знаем, что “когда религия принимает “антропоморфические” формы, то есть, когда ее боги приобретают  псевдочеловеческий облик...  смерть и возрождение природы в них передаются через  описание  гибели  и  последующего воскресения бога или богочеловека... Как можно прочесть у Иезекииля, поклонение погибшему богочеловеку-герою  существовало  среди женщин-идолопоклонниц в  Иерусалиме,  которые устраивали “плач по Фаммузу”, который превращался в бурную радость по его воскресении во славе  и силе.  А также существовали “мистерии” и тайные культы... которые внушали инициируемым убеждение,  что они тоже пройдут через  смерть  для достижения жизни вечной.  Так,  в одном из священных гимнов Атису говорится: “Смелее, о  посвященные, потому что бог спасен;  так и вы будете спасены от напастей”;  а в гимне Осирису — “Как верно,  что жив Осирис,  так же верно,  что и  он (инициируемый) будет жить; как верно, что Осирис не умрет, так же верно,  что и он не умрет;  как Осирис не исчезнет, так же верно, что и он не исчезнет”.

“Предельно углубляясь  в самую отдаленную историю нашего вида, — пишет профессор Эллиот Смит,  — невозможно  не  придти  в восхищение от  той  настойчивости,  с  которой — в течение всего своего развития — человек (подвида "sapiens") искал эликсир жизни для того,  чтобы добавить “жизненности” умершим (существование которых разум отказывался признать оконченным),  продлить дни активной деятельности  живым,  вернуть молодость,  обезопасить себя самого от покушений не только времени,  но и обстоятельств. Иными словами, эликсир,  который он искал,  должен был быть чем-то, что принесет ему удачу в любых обстоятельствах жизни и того, что последует за ней. Большинство современных амулетов, ладанок, камней, отвращающих сглаз,  приметы, “помогающие” в делах любви и спорта, излечении тела и разума, в приобретении богатства или обеспечении своего существования после физической смерти, — все это рудименты этого  древнейшего  и настойчивого стремления к обладанию теми предметами, которые  наши  давние  предки   полагали   “дарующими жизнь”.” Комментируя  этот пассаж, преподобный Хью Росс Уилльямсон пишет:  “В то время как  огромное  множество людей, что тогда, что сейчас, удовлетворялись и удовлетворяются суевериями и предрассудками,  всегда были и  те,  кого  их  природа влекла — и разумом,  и душой — несравненно глубже в поиски Того,  что даст им ни с чем не сравнимую мощь и в этом мире, и в  том,  в поиски Того,  что может восприниматься и как эликсир жизни, и как философский камень, и как непроизнесенное и непроизносимое Слово, и просто как образ жизни. Именно эта необходимость вызвала к жизни тайные инициационные культы,  которые обещают такое знание своим адептам... В инициационных обрядах такого широко известного культа,  как  египетский...  насколько  представляется возможным его восстановить... новопосвященный проходил особый обряд, который состоял в священной инсценировке, в процессе которой он проходил через ритуальные смерть и воскресение для того,  чтобы,  восстав из символической могилы,  спастись. Перед инициацией он проходил разнообразные испытания и в  течение  своей  “смерти” “бывал проводим через все стихии”.  На следующее утро он представал перед всей конгрегацией,  облаченный в священные одеяния,  в образе солнечного бога, которого олицетворял собой — то есть он проходил через смерть  и воскресение вместе с Богом-Солнцем”.

Бр.: Уилмсхерст  пишет,  что поскольку мистическая смерть — “это процесс,  представляющий собой “серьезнейшее испытание твердости духа  и верности” и борьбу с самим собой,  от которой уклонится всякий слабый сердцем и самовлюбленный,  инициационные системы всегда предлагали наглядный пример,  долженствовавший помочь тем, кто  был  готов принести положенную жертву,  и поощрить их к этому. Чтобы они прониклись почтением и к миссии, которую эти инициационные общества возвели в абсолют в лице некоей личности Высшей Души,  которая уже прошла этим путем и  со  славой  возвратилась. Не имеет совершенно никакого значения, была ли эта личность историческим персонажем, правдоподобность которого можно подтвердить реальными фактами,  или же к ней можно относиться только как к легендарной или мифической;  ведь задача ритуала состоит  не  в сообщении исторического факта, а в обучении духовному принципу. В Египте этим прототипом был Осирис... В Греции этим прототипом был Бахус... Бальдур — в Скандинавии и Митра — в греко-римской Европе были такими же прототипами. В масонстве таким прототипом является Хирам Абифф”.

Масонский ритуал смерти и воскресения,  несомненно, несет на себе отпечаток  сходства  с культами восточных мистерий,  которые начали проникать в греко-римский мир во втором веке нашей эры. Как указывает доктор С.Энгус,  эти “высокоэмоциональные, таинственные восточные религии  Спасения...  вторглись  на  Запад,  окруженные сверкающим ореолом своего  заслуженного  прошлого,  эзотерических учений, четко установленных догм и хорошо организованным институтом священства...  Народы были пленены живописными помпезными обрядами, вызывающими экстаз на уровне чувств; глаз и ухо они радовали не менее сердца.  Это были сакральные культы,  возглавляемые профессиональным священством,  которые объясняли  людям  значение символических  действий  и  претендовали на древнее происхождение своей традиции”. Эти мистерии не всегда были безнравственны по своей сути.  Каково бы ни было их происхождение, некоторые из них, без всякого сомнения,  с развитием человеческого нравственного чувства,  приобрели глубокий нравственный символизм.  Они учили бессмертию души, преходящему  характеру  земной жизни и высокой степени этической ответственности человека.

Ранние апологеты  христианства клеймили эти культы как сатанистские пародии на христианскую религию.  Однако такой подход  к ним  кажется нам достаточно несправедливым,  поскольку они совершенно не принимали в расчет  действительно  содержавшиеся  в  них элементы истины.  “И церковь, и мистерии... обладали общим объектом воздействия,  поскольку и та,  и другие стремились к очищению жизни с помощью религиозных истин”. “Культы мистерий привлекали к себе, — пишет доктор Б.Дж.Кидд, — потому что они предоставляли возможность познания истинной природы религии, поскольку религия — это не только этическая система, не только вероучение,  но  и  единение с Богом в этой жизни и -  как следствие — надежда на более полноценную и благословенную  жизнь в союзе  с  Ним после смерти.  Именно это и предлагали мистерии”. Христианство и мистерии следует сравнивать как различные виды религиозного культа, один из них -  совершенный,  другой — несовершенный,  но оба преследуют одну и ту же цель.  То, что язычники надеялись найти в своих ритуалах мистерий, христианство действительно обрело в лице Церкви и ее таинствах.  То же самое соответствие можно обнаружить между Церковью и Франкмасонством.  Франкмасонство,  скорее всего, следует рассматривать как человеческое стремление к тому, что сам Господь установил и учредил в лице  христианской  Церкви.  Верно, что “у  христианства  были свои языческие соперники и эпигоны,  и для тех, кто не познал Христа, может казаться приемлемым принятие их в качестве законных провозвестников Божественной идеи,  служения Ему и нравственного учения,  в необходимости которых  они  не сомневаются. Христианство, действительно, приняло и освятило многие из подобных традиций... Но для христиан, вы-ключить имя Христа из традиционно  соответствующих  ему  форм служения и вернуться к поискам духовного света среди языческих форм, — это совсем иное и весьма опасное дело;  это бесчестит,  в их понимании, саму идею Воплощения, а также Господне наивысшее и окончательное  раскрытие истины, поскольку совершается это помимо Христа и не принимая Его во внимание”.

--- Оглавление ---