Предисловие к Великому Гримуару Архиепископов Поля Санды

Пьер А. Риффар

Гнозис – это Знание, тайное знание. Тайное знание, которое спасает. Несмотря на кажущуюся высокомерность этих слов, за каждым из них кроется великое смирение. В конце концов, один из самых прекрасных “воплей” гностиков выражен был в исполненном беспокойства вопросе из шести частей. Живший во II веке гностик Феодот оставил нам эту тоску, разящую шестью ударами: «Кем мы были? Кем мы стали? Где мы были? Куда нас забросило? К какой цели спешим? Откуда наше искупление?» Ответов на все эти вопросы у него нет, но вопросы, которые он задает, уже сами по себе священны. Он подвергает сомнению глубинную природу человека: «Кем мы были?»; его происхождение: «Где мы были?»; о настоящем: «Кем мы стали?» ; о конце жизни, цели и сроке: «К какой цели спешим?»; о возможном восстановлении (régénération), то есть о средствах открытия своей истинной природы: «Откуда придет наше искупление?» Спустя столетие после Феодота философ-полупифагореец-полуплатоник Порфирий выразил почти те же вопросы: “Кто я? Откуда я? Куда я иду?”

Проходят столетия, а вопрос остается. Знаменитая картина Гогена называется «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» Всего лишь любопытство? Вовсе нет. Гоген посещал Теософское общество примерно с 1888 года. В том же году он написал еще одну картину: «Видение после проповеди, или Борьба с ангелом». На ней мы видим в бретонских женщин, окруживших мужчину, борющегося с ангелом. Несомненно, это изображение знаменитой битвы, описанной в главе 32 Книги Бытия, между патриархом Иаковом и Ангелом — возможно, архангелом Габриэлем.

Человек и Ангел, Гоген и теософия, совершенный Гнозис и невежество каждого: бывает ли что-то более несходное? Два противоположных полюса. На одном конце стоит человек, его муки, его вопросы без ответа, его неразрешенные несчастья, которые мы видим каждый день и повсюду. На другом конце находятся Ангелы и множество других «мифических» существ, могущественных, почти совершенных, кажущихся плодом воображения, такими недоступными. Но только противоположности способны соединяться между собой, могут сообщаться. Основная тревога уже самой своей ясностью частично проливает свет, она приносит благо; и наоборот, Ангелы, кажущиеся столь далекими и вымышленными, обладают определенной реальностью, реальностью человеческой, поскольку у каждого человека есть свои Ангелы, духи, небесные покровители, космическая реальность, ведь они представляют четыре направления или определенные идеалы, высшие силы, пересекающие Землю и Небо.

Если поразмыслить, Ангел лишен и обычного вещественного существования, и зыбкости сна, иллюзии. Благодаря человеку существует Ангел, и благодаря Ангелу существует человек. Они наделяют друг друга властью. В этом, возможно, и заключается смысл «борьбы Иакова с Ангелом», в которой оба делают друг друга сильнее, не уничтожая при этом. Шекспир создал Гамлета, и Гамлет создал Шекспира. Гамлет существует потому, что Шекспир вложил в него свои сердце, разум, кровь, слезы, смех, и потому что интонации Гамлета искренние. Точно так же и для монотеиста Габриэль существует, потому что он придает определенную форму силам, значениям, парящим над идеями повседневности. Каждый в той или иной степени формирует своего Ангела-Хранителя, а тот, в свою очередь, по мере возможности, передает, согласно космическим законам, своему протеже тайные сообщения. 

Все основано на незримых, но действенных связях: символах. Великие вопросы обретают язык в великих символах, каковы суть цвета, направления, геометрические фигуры, числа, камни, растения, животные, планеты, инструменты. В “Великом Гримуаре Архиепископов” для инвокации “святого Архангела Габриэля” рекомендуется использовать киноварь, золото, меч, день 26 марта (близко к Весеннему Равноденствию), псевдолатинскую формулу «Motas vaeta daries dardares astataries» (эту формулу сохранил Катон, она предназначена для лечения вывихов и не имеет никакого смысла, однако в ней повторяются звуки “д” и “т”, — оба зубные согласные). Эти огоньки, эти слова, складываются воедино, усиливая друг друга, когда мы создаем музыку плоти: я имею в виду ритуал, заставляющий плоть содрогаться, вещи — двигаться, небо — падать.

Текст, недавно открытый Полем Сандой, представляемый им теперь с такой силой и знанием, — это текст теургический. Он посвящен божественной магии. Обращение человека к богам посредством слов, оружия, пламени и благовоний, изысканное, гармонически сочетанное, тонкое. Поль Санда как никто другой смог справиться с этим текстом. Поль Санда не стремится обольщать словами, как то делают профессора, философы, священники, коучи. Нет, он знает изнутри силу Глагола, ведь он — поэт. Он видит, что хорошо подобранное, в правильное место поставленное, верным образом произнесенное, слово, называет, зовет, призывает, заставляет вибрировать вещи в унисон и человека — вместе с ними. Поль Санда также и знаток ритуальной формы: ему ведомо, что правильный жест поистине могуществен, он действует на нескольких уровнях, не только на физическом плане. Такой ритуал, словно волна в открытом море, опрокидывает все на своем пути и пересекает океаны. 

Пьер А. Риффар

 Перевод © Eric Midnight