Предисловие

к книге Луи Клода де Сен-Мартена «О числах» («Des nombres»),

написанное Полем Седиром

Намерение представить книгу, подобную этой, может быть расценено как свидетельство о несколько смехотворной дерзости, а потому я сразу предупреждаю благосклонного читателя, что не имею притязаний объяснять или толковать эти драгоценные записи, наличием которых мы обязаны благочестивой заботе М. Л. Шауэра (M. L. Schauer) — одного из посмертных учеников Неизвестного Философа.

Полное Познание есть не что иное, как воплощение в нашем ментальном теле сущности биологических феноменов; первым его этапом является восприятие, вторым — понимание. Мы можем постигнуть феномен в его целости, когда он достигает нашей нервной клетки, ответственной за восприятие, и способны понять лишь те явления, законы которых различимы нашим умом. Следовательно, на нынешней ступени развития, для нашего познания доступна лишь бесконечно малая часть Вселенной; и к тому же наша наука предоставляет лишь некое среднее пропорциональное между рецепторной способностью регистрирующего мозга, действительным образом воспринимаемого феномена и состоянием среды его протекания, флюидической или ментальной.

Стало быть, существует бесконечное количество объектов, которые, ввиду своей природы, тонкости или сложности, остаются для нас неведомы. Их излучение не достигает нас, их метафизическое местоположение является слишком отдаленным, их форма слишком развита.

Из всех этих таинственных предметов теософическое учение о числах занимает первое место. Напрасно Моисей, Фо-Хи, халдеи, Пифагор, каббалисты, Тритемий, Агриппа, Кирхер, Бунгиус, Уэллинг и многие другие погружали себя в возвышенные размышления — если они и достигли объекта своих абстрактных исследований, то не смогли или не пожелали поделиться с нами их результатом.

Из числа современных мыслителей, Рагон, аббат Лакурия, барон Гелленбах и прочие лишь воспроизвели основные сведения о древних таинствах. Ж.-Б. Дессуа (1863) написал несколько оригинальных работ о двенадцатиричном счислении; аббат Маршанд (1877) представил весьма интересную арифметическую теорию... Но два автора, которым, по всей видимости, лучше всех удалось прочувствовать таинственное движение арифмософии, суть советник Эккартсгаузен и Луи-Клод де Сен-Мартен; хотя они и жили в ту же эпоху, но относительно малоизвестны, разве что по именам.

Я не претендую на то, чтобы разъяснить здесь системы этих двух мистиков, но желаю просто дать определение качественной арифмологии и обратить внимание на область неизведанного.

Возьмем любое создание: растение, животное или звезду. Физические, химические и естественные науки изучают его вещественную форму, их гомология выделяет отношения и различия между этим существом и другими того же рода, вида или царства. Искусство может попробовать свои силы в том, чтобы художественно передать цвет, форму и движение этого создания. И наконец, философия обнаруживает и выделяет во всех этих наблюдениях ряд основных законов, которые, характеризуя сущность данного создания, определяют его место в рамках общего интеллектуального синтеза.

Но это огромное скопление знаний подобно дому, в котором никто не живет: в нем есть стены, окна, двери, скульптуры, отделка, но нет обитателей, дабы оживить сей спящий дворец. Иными словами, чувственное и умственное познание возводит такие постройки, двигаясь снизу вверх, от внешнего к внутреннему, от материального к нематериальному: ни скальпель, ни микроскоп, ни реактивы, ни анализ, ни размышления, ни память не способны заставить изучаемый объект обнажить пред нами свою сущностную форму, свой тип, свою душу. В общем, для сего необходимо, чтобы познающее «я» сумело проникнуть в средоточие Природы, занять центральную точку, где космическая Жизнь и Слово трудятся неприкрыто.

Этот замысел, лежащий в основе Мира, есть граница перехода от Относительного к Абсолютному; там существа видятся такими, какими их создал Бог на заре времен в начальной точке Пространства. Там для каждого существа приходит в движение его первородная искра и, оставаясь собой, возносится от рождения к смерти, от планет к солнцам, от солнц к туманностям, от физических форм к флюидическим, от проявленных форм к сущностям сокровенным, от материи к духу.

Таким образом, каждый физический индивид в этом центральном месте воссоединяется со всеми индивидами того же духовного рода, подобно тому как листья, что составляют в воздухе свой микрокосм, путем последовательной редукции соединяются чрез стебли с малыми веточками, чрез малые ветви — с большими, а чрез большие ветви — с главным стволом.

Таким же образом все сведения, получаемые из экспериментальных наблюдений и философских размышлений, обретают возможность точного выражения в математических науках; всевозможные научные исследования, как практические, так и интеллектуальные, в конечном счете приводят нас к идеям времени и пространства. Эти два космогонических принципа, которые Пифагор выразил посредством «i» и «o» соответственно, чрез разделение производят число и форму. Взаимодействие двух последних элементов представляет нам динамизм, или же Слово как причину жизненных проявлений.

В таком случае, мы имеем дело со следующим:

1) Изучение слов, то есть сущностных имен созданий.

2) Изучение пространства, то есть форм, или качественная геометрия.

3) Изучение времени, то есть онтологических чисел — качественная математика.

При желании, можно сопоставить эти три науки с Сыном, Духом и Отцом.

В рамках экзотерического учения вышеупомянутые моменты находят свое приложение в науках о языке, во всех отраслях геометрии, а также в обычной и высшей математике.

И наконец, в рамках эзотерического учения, эти идеи дают место соответственно науке иерограмм (священного письма), как умозрительной, так и магической; науке о чертежах, печатях, пентаклях и т. п.; и науке о числах.

Но экзотеризм и эзотеризм, на их ступени нынешнего развития или актуальной передачи, являются не чем иным, как двумя аспектами — явным и сокровенным — одного сущностного центра, который есть всецелое знание.

Экзотеризм описывает феномены, исследуя их посредством трех форм представления: человеческое слово, технический чертеж и алгебраическое уравнение.

Эзотеризм отмечает результаты своих изысканий, используя иероглифические алфавиты, пентакли и теософическую арифметику. Однако заметим, что адепт проникает в тайну вещей лишь до определенной точки; так что словесная формула, чертеж или магическое число выражают только один немного более глубокий аспект изучаемого создания. Как если известный ученый, к примеру, разгадал бы тайну существования на земле, и как если бы оккультист раскрыл ее же на более всеобщем уровне, вплоть до солнца; но если пожелать продолжить эту аналогию, которую не следует воспринимать в буквальном смысле, то должно все же знать, что дальше Зодиака и выше Эмпирея, внутри всех физических субстанций и всех флюидических океанов, находится эта центральная область, о которой велась речь выше, в архивах которой все создания без исключения записаны под своим истинным именем, со своим духовным талисманом и своим вечным числом.

Но листать эту великую книгу возможно лишь для тех, кто удостоился называться Друзьями Бога. Излишне прибавлять, что на земле не найдется человека, который бы обладал истинным знанием чисел.

Все имеет число: туманность, инфузория, потоп, визит, росток травы, мысль, чувство, любой объект.

Имена, формы и числа не являются творениями <человеческого> разума, они <в некотором отношении> подобны всем другим вещам, о которых мы имеем представление как о сущностях объективных, разумных и свободных. Равно как знание истинного имени существа может заставить это существо явиться, даже если оно пребывало на другом конце света, о чем предупреждает «Магия Арбателя», и что подтверждается Евангельской традицией; равно как сигнатура пентакля наделяет властью над обликом индивида; так и знание его истинного числа дарует над ним абсолютное господство. Однако ни один человеческий ум в его нынешнем состояния не способен возвыситься до подобного.

Как и все отрасли науки, все области знаний о числах не будут нам доступны до тех пор, пока извилины нашего мозга не станут готовы их воспринять. Способность к пониманию чисел, которая, в действительности, расположена там, где ее локализуют френологи, может развиваться в двух направлениях. Первого из них — мнемонического, связанного с регистрацией, количественного — можно достигнуть посредством изучения обычной математики. Второе направление, единственно нас и интересующее, тесно связано с силой внимания, способностью концентрироваться на двух или нескольких объектах одновременно. Развитие в нем возможно чрез тренировку чувства слуха, которое позволяет музыканту аналитически воспринимать каждую оркестровую партию в отдельности и в то же время весь ансамбль в целом. В особенности оно доступно для индивидов, отмеченных морщиной между бровями, а также верхним веком, которое частично перекрывает нижнее и выходит за внешний угол глаза.

Если научиться посвящать себя моноидеизму акустических явлений, то можно будет достичь интуитивного понимания и в отношении онтологического развития числовых рядов. Как бы то ни было, если изучать эти драгоценные записи, которые следуют без разъяснений, на короткое время абстрагируясь от предыдущих систем и умственных предубеждений, предаваясь более созерцанию, нежели размышлениям, то, несомненно, чрез несколько месяцев числовые теории Неизвестного Философа сделаются понятны.

Естественно, для этой цели уместно будет испросить помощи у Того, служению Которому наш автор посвятил все свои дела, и Который есть Господь для всех нас.

Поль Седир, 22 декабря 1909 года

Перевод © Вирр Арафель, для сайта Теургия.Org, 2014 г.