От переводчика

Рад представить Вам русский перевод нескольких глав одной из самых значимых книг Сен-Мартена. Странно, что эта книга, ключевая (на мой взгляд) для понимания всего учения Сен-Мартена, до сих пор не была переведена. Причина этого, видимо, кроется в сложности самого текста, в его философском характере. Даже английский перевод (и то лишь половина), насколько мне известно, появился лишь в 2003 г.

Возможно, читателя, интересующегося «Мартинизмом», удивит мой перевод названия книги – «Естественная Скрижаль». Как правило, в русскоязычной литературе фигурирует название «Натуральная таблица …», или «Естественная таблица …», или даже «Естественная картина …». Очевидно, что русская «таблица» здесь совершенно неуместна, ведь ни о какой таблице (в современном, весьма узком, смысле этого слова) речь не ведётся. Первоначальный смысл французского «tableau» (латинского tabula) – табличка или дощечка для письма или с письмом, и на этот случай в русском языке имеется слово «скрижаль». Например, «скрижали Моисея» или «изумрудная скрижаль Гермеса». Возможно, давая название своей книге, Сен-Мартен хотел противопоставить свою естественную (или природную) скрижаль, записанную в самой Природе, скрижалям Моисея, полученным в откровении.

7 августа 2016 г. – Иван Харун

ГЛАВА 1

Естественная Скрижаль

Луи Клод де Сен-Мартен

Плодотворные и светоносные истины существовали бы не столько для счастья человека, сколько для его мучения, если бы влечение, которое он к ним испытывает, являлось бы стремлением, которое никогда невозможно было бы удовлетворить. Более того, в самом Перводвигателе [le premier Mobile] [1], к которому в конечном счёте относятся эти Истины, было бы тогда необъяснимое противоречие: <а именно, как объяснить> [2] что, желая скрыть их [т.е. истины] от наших взоров, он, тем не менее, записал их во всём, что нас окружает, как то: в живой силе стихий, в порядке и гармоничности всех действий Вселенной и, ещё более явно, в той отличительной черте [3], которая составляет человека.

Принимая во внимание законы этой Первопричины [Cause primitive], будет гораздо лучше думать, что не для того она умножила перед нашими глазами лучи своего собственного света, чтобы помешать нам его [т.е. свет] узнать и им воспользоваться, и раз уж она поставила возле нас, да и в самих нас, столько поучительных предметов, – так для того, чтобы заставить нас задуматься над ними и понять их, и в конец концов привести нас с их помощью к удивительным и общим результатам, которые смогут утолить наши беспокойства и наши желания.
Эти Истины перестали бы казаться нам недоступными, если бы внимательными и разумными стараниями, нам бы удалось схватить ту нить, которая постоянно перед нами; потому что эта нить, идущая [correspondant] от света к нам, исполнила бы тогда ту главную цель, которую она [т.е. Первопричина] перед собою ставит, и которая, несомненно, состоит в том, чтобы приблизить нас к себе и <тем самым>соединить два конца <этой нити>.

***

Чтобы посодействовать <достижению> такой важной цели, начнём с рассеивания сомнений, возникших относительно истинной природы человека, ведь именно отсюда должно проистекать познание законов и природы других Существ.

Человек не может дать бытие [существование] никакому материальному произведению, не предпринимая для этого те действия, которые являются его, так сказать, творческими Силами [Puissances], и которые, несмотря на то что они работают внутренне и невидимым образом, тем не менее, также легко отличаются как по своему порядковому номеру [rang successif], так и по своим отличительным свойствам; например, прежде чем возвести здание, я задумываю [зачинаю] его план или идею [мысль], я составляю [адаптирую] этот план, и наконец я выбираю подходящие средства для его реализации.

Очевидно, что те невидимые способности, благодаря которым у меня есть возможность исполнить это произведение, являются по своей природе принципиально высшими по отношению к их результату, и что они являются совершенно независимыми от него. Ведь это здание может и не получить бытие, и при этом те способности, которые предоставляют мне возможность его ему дать, от этого не изменяться. И после того как оно его получило, они сохраняют то же превосходство, так как, имея возможность его разрушить, не разрушают его, и тем самым в некотором роде продлевают ему бытие; наконец, если оно погибнет, то способности, которые дали ему бытие, останутся после него тем, чем они были до него и во время его существования.

Эти способности являются высшими не только по отношению к своим произведениям, но я не могу не признать, что они являются высшими и чуждыми и по отношению к моему собственному телу, потому что они действуют во время покоя всех моих чувств, потому что мои чувства вполне могут быть их орудиями и служителями, но не <могут быть> ключевым и порождающим началом; потому что мои чувства действуют лишь под воздействием побуждения [импульса], тогда как моя разумная сущность действует по произволению; потому что мои разумные способности имеют реальную власть над моими чувствами, которая заключается в том, что они [т.е. разумные способности] простирают на них <свои> силы и употребляют их в различных заданиях, которые моя воля может перед ними поставить, тогда как мои чувства обладают лишь пассивной властью над этими <разумными> способностями, – властью [способностью] их воспринимать; потому что, наконец, в Геометрии, самая высокая и самая удовлетворительная для чувств точность, всегда оставляет желать чего-нибудь лучшего для мысли, как в том множестве фигур, пространственные [телесные] соотношения и связи которых мы познаём, но истинные числа и соотношения которых <находятся>полностью вне чувств.

***

Этот алгоритм [marche] произведений человека должен нас просветить относительно вещей высшего порядка; ибо, если наши самые материальные и самые далёкие от Жизни произведения получают своё бытие от устойчивых и неизменных сил, которые являются их необходимыми действующими началами, то можем ли мы не признать того, что более совершенные материальные результаты, такие как бытие общей и частной физической Природы, также являются произведением Сил, высших по отношению к этим результатам? Чем больше совершенства содержит какое-то произведение, тем больше оно этим <совершенством>указывает на своё порождающее Начало. Так зачем же нам бояться этой идеи, в одночасье такой простой и обширной, которая предлагает нам один и тот же закон для произведения вещей, несмотря на их отличие по их действию и их фундаментальной черте?

Превосходство произведений Природы, таким образом, не избавляет их <от того чтобы> быть результатом Сил или способностей, аналогичных (по сущности и качеству) тем, которые необходимо проявляются в человеке при создании всех его произведений. Ибо, хотя эти произведения и были образованы лишь перестановками или видоизменениями, всё же невозможно не рассматривать их как виды творений, так как через эти разные группировки и сочетания материальных субстанций, мы реализуем вещи, которые до этого существовали только в своих началах.

Раз всемирное здание Природы должно быть видимым произведением неких способностей, предшествовавших его созданию, то у нас есть такая же уверенность в существовании этих способностей, как и в реальности тех, которые проявляются в нас; и мы можем утверждать, что произведения [факты] Природы являются такими же материальными, как и наши, хотя и высшего порядка, и физические органы всемирной Природы должны знать о способностях, которые их сотворили и которые ими управляют, не больше чем наши произведения и наше тело знает о тех <способностях>, которые, как нам хорошо известно, существуют в нас.

Точно так же и всемирное произведение этих невидимых способностей, их результат, наконец, Природа, – могла бы никогда не получить бытие, или она могла бы потерять бытие, которое она получила, но при этом способности, которые её произвели, ничего бы не потеряли из своей силы и из своей неразрушимости, так как они существуют независимо от своих материальных произведений, как и мои невидимые способности существуют независимо от создаваемых мною произведений.

***

[Этот фрагмент вставлен в рукопись в качестве комментария и не принадлежит Сен-Мартену. Представленный здесь пример, очевидно, ошибочен. – Прим. перев.]

«Остановимся на время и прочитаем в самой Вселенной очевидные доказательства существования этих Физических Сил, Высших по отношению к Природе.

Каким бы ни был центр обращения блуждающих светил [т.е. планет], их закон наделяет их одним стремлением к тому общему центру, которым они одинаково притягиваются.

Однако, мы видим, что они сохраняют своё расстояние от этого центра, приближаясь к нему то больше, то меньше, в соответствии с определёнными законами, и никогда его ни касаются, ни соединяются с ним.

Тщетно противопоставлять взаимное притяжение этих планетных светил, которые, якобы уравновешивая друг друга, взаимно поддерживают друг друга, и тем самым все сопротивляются этому центральному притяжению; но по-прежнему оставался бы вопрос, почему взаимное и частное [индивидуальное] притяжение этих светил, не соединит их сперва друг с другом, чтобы затем всех устремить к общему центру их всеобщего притяжения; ибо если их равновесие и их поддержка зависят от их различных взаиморасположений и определённого относительного положения, то определённо, что их ежедневными движениями это положение меняется, и уже давно их закон притяжения должен был бы измениться, так же как и постоянство, которое им приписывают.

Можно было бы прибегнуть к неподвижным звёздам, которые, несмотря на огромное расстояние, на котором они отстоят от других светил, могут влиять на них, притягивать их, как те притягиваются к своему общему центру, и тем самым поддерживать их в их движениях. Эта идея кажется великолепной, мудрой; она, кажется, естественно входит в простые законы здравой физики. Но на самом деле, она всего лишь отодвигает это затруднение.

Хотя и кажется, что неподвижные звёзды сохраняют одно и то же положение, мы так отдалены от них, что мы на этот счёт можем лишь строить догадки.

Во-вторых, если было бы верным, что они неподвижны, каковыми они кажутся, то нельзя было бы отрицать, что в разных местах Неба, появляются новые звёзды, которые впоследствии прекращают себя показывать; и я процитирую лишь то, что было замечено многочисленными астрономами в 1572 году, в созвездии Кассиопеи [сверхновая SN 1572]; она сперва равнялась по величине яркости Лиры, затем Сириусу, и стала почти такой же яркой, как Венера в перигелии, так что её видели невооружённым глазом в самый полдень. Но мало по малу теряя свой свет, её перестали видеть. Согласно другим наблюдениям было предположено, что у неё были предыдущие явления, что её период может быть триста с лишним лет, и что она может появится в конце девятнадцатого века [как сейчас известно, это был взрыв «белого карлика»].

Если мы посмотрим на такие обращения, такие изменения, среди неподвижных звёзд, то можно не сомневаться, что некоторые из них имеют не только одно движение. Ясно также, что изменение лишь одной из этих звёзд должно повлиять на область, к которой она принадлежит, и привнести туда достаточно преобладания, чтобы нарушить локальную гармонию.

Если локальная гармония может нарушаться в одной области неподвижных звёзд, то это нарушение может распространяться и на все их области. Они могут, таким образом, прекратить постоянно сохранять своё взаимное положение и поддаться силе всемирного тяготения, которая, сводя их, как и все другие Светила, к одному общему центру, постепенно уничтожила бы всю систему Вселенной.

Однако никакой подобной катастрофы не наблюдается; и если Природа изменяется, то медленно, что всегда позволяет видимому порядку царствовать перед нашими глазами. Таким образом, есть некая физическая невидимая сила, высшая по отношению к неподвижным звёздам, как и они являются высшими по отношению к планетам, и которая поддерживает их в их пространстве, как и они поддерживают всех чувствующих существ, заключённых в их поясе. Итак, прибавляя это доказательство к рассуждениям аналогии, которые мы уже установили, мы повторим, что Вселенная существует не иначе как с помощью творческих способностей, невидимых для Природы, как и материальные произведения человека могут создаваться лишь его невидимыми способностями; и что, наоборот, творческие способности Вселенной обладают необходимым бытием и независимым от Вселенной, как и мои невидимые способности существуют необходимо и независимо от моих материальных произведений».

***

Всё это здесь объединяется, чтобы показать превосходство человека, поскольку он находит в своих собственных способностях, от которых поднимается до демонстрации активного и невидимого Начала, от которого Вселенная получает существование и свои законы, поскольку даже в материальных произведениях, которые он имеет власть создавать, он находит доказательство того, что его Бытие обладает неуничтожимой природой.

И не нужно противопоставлять этим размышлениям те чувственные и материальные действия, которые являются общими для человека и для животного. Говоря о его произведениях, мы имели в виду не те естественные действия, которые роднят его с животными, но действия духа и разума, которые всегда будут отличать его удивительными чертами и исключительными признаками.

Это различие между разумным бытием человека и его чувственным бытием показано со всей очевидностью в книге, из которой я извлёк эпиграф для этого Труда [4], <так что>мы ограничимся здесь лишь тем, что заметим: мы не можем привести в исполнение ни малейшее из наших волеизъявлений, не убедившись при этом в том, что мы прежде всего носим в себе Начало бытия и жизни. Так разве ж может Начало бытия и жизни погибнуть?

Однако, несмотря на эту отличительную черту, человек находится в некоей абсолютной зависимости от своих физических и чувственных идей. Нельзя отрицать того, что он носит в себе все способности, аналогичные предметам, которые он может познавать; ибо чем иным являются все наши открытия, если не сокровенным видением и скрытым чувствованием связи [отношения], которая существует между нашим собственным светом и самими вещами; тем не менее, мы не можем иметь <ни какой>идеи ни о каком чувственном предмете, если этот предмет не передаст нам свои впечатления; и доказательство этому мы имеем в том, что отказ [т.е. повреждение] наших чувств лишает нас – либо полностью, либо частично – познания предметов, которые к ним относятся.

Да, верно, часто лишь благодаря сравнению, благодаря одной аналогии, первые идеи приводят нас ко вторым идеям, и что благодаря некоей индукции знание о наличных предметах позволяет нам делать предположения об удалённых предметах; но и тогда мы оказываемся под этим же законом, так как двигателем для этих мыслей всегда служит первый известный предмет, и что без него в нас не возникли бы ни вторая идея, ни первая идея.

Таким образом, ясно, что в том, что касается чувственных предметов и идей, которые им аналогичны, человек находится в настоящем рабстве, – начало [принцип], которое мы извлечём в ходе новых освещений его [т.е. человека] истинного закона.

***

Независимо от идей, которые человек ежедневно приобретает о чувственных предметах в результате воздействия этих предметов на чувства, он обладает идеями другого класса; он обладает идеей некоего закона, Силы, которая управляет Вселенной и этими самыми материальными предметами; он обладает идеей порядка, который должен там главенствовать; наконец, он стремится, как бы естественным движением, к гармонии, которая, кажется, их [т.е. предметы] порождает и ими управляет.

Он сам не может сотворить ни одной идеи; и, однако, он обладает идеей силы и некоей высшей мудрости, которая является как бы пределом всех действий и всех законов одновременно, связью всей гармонии, шарниром и центром, из которого исходят и куда сходятся все качества [vertus] существ. Ибо таков истинный результат всех систем, всех догматов, всех взглядов (даже самых нелепых) о природе вещей и их Начала. Нет ни одного учения, не считая атеизма, которое не имело бы целью эту удивительную Единицу, как мы это увидим в дальнейшем.

Если эти последние идеи образуют класс <идей>совершенно отличный от тех, которые мы имеем о материальных вещах; если ни один чувственный предмет не может их [т.е. эти последние идеи]произвести, – так как даже самые совершенные животные не демонстрируют ничего похожего, хотя все они, как и человек, живут среди этих предметов, – если, в  то же время, ни одна идея в человеке не пробуждается иначе, чем средствами, которые находятся вне его, то, следовательно, человек находится в зависимости как своими разумными идеями, так и своими чувственными идеями; и что в одной и в другой сфере [ordre], хотя бы он и имел в себе зародыш всех этих идей, он вынужден ждать прихода внешних воздействий, чтобы оживить и породить их. Он не является им ни хозяином, ни создателем, и, имея намерение заняться каким-либо предметом, он не может, несмотря на свои усилия, быть уверенным в достижении своей цели, и не оказаться отвлечённым тысячей чуждых идей.

Все мы обречены непроизвольно получать те неупорядоченные, болезненные и докучливые идеи, которые нас досаждают (вопреки нам) беспокойствами, всевозможными сомнениями, и которые смешиваются с нашими самыми удовлетворительными разумными радостями.

Из всего этого следует, что раз уж материальные произведения человека свидетельствуют о наличии в нём невидимых и нематериальных способностей, предшествующих этим произведениям и необходимых для их произведения; и что, по этой же причине, всемирное материальное произведение, или чувственная Природа, свидетельствует нам о творческих, невидимых и материальных способностях, внешних по отношению к этой Природе, и которыми она была порождена; точно так же, разумные способности человека являются неоспоримым доказательством того, что в нём существует ещё одна сфера [ordre], гораздо выше их [т.е. разумных способностей]и <выше> тех, которые творят все материальные факты Природы, т.е. независимо от всемирных творческих способностей чувственной природы, вне человека ещё существуют разумные и мыслительные способности, аналогичные его существу [?аналогичные его способностям?], и которые производят в нём мысли; ибо двигатели его мысли не в нём, он может найти эти двигатели лишь в разумном источнике, который имеет отношения [связи] с его существом; без этого (если эти двигатели не будут оказывать на него никакого действия) зародыш его мысли будет оставаться без реакции, и как следствие, без результата.

Однако, хотя человек и пассивен в своих разумных идеях, как и в своих чувственных идеях, у него всё же всегда сохраняется возможность [преимущество] исследовать мысли, которые ему представляются: судить их, принимать их, отвергать их, затем действовать в соответствии со своим выбором, и посредством внимательного и последовательного хода надеяться однажды достичь непреходящей радости чистой мысли; всего того, что естественно проистекает от употребления свободы.

Но нужно хорошо отличать управляемую так свободу от рабской воли наклонностей, сил или влияний, которые обычно определяют поступки человека. Свобода является его собственной принадлежностью, относящейся к его существу [бытию], тогда как причины его решений чужды ему.

Итак, мы будем здесь рассматривать её [т.е. свободу]с двух сторон: как начало [принцип] и как следствие [effet]. Как начало свобода является истинным источником наших решений; это та способность, которая существует в нас для того, чтобы следовать закону, который на нас наложен, или действовать наперекор этому закону; наконец, это способность оставаться верными тому свету, что постоянно перед нами. Это начало свободы [принцип свободы] проявляется в человеке даже тогда, когда он стал рабом влияний, чуждых его закону. Даже тогда, до принятия решения, можно видеть, как он сравнивает между собой разные побуждения, которые над ним господствуют, <как он>противопоставляет свои привычки и свои страсти друг другу, и <как он> выбирает, наконец, те, которые наиболее привлекательны для него.

Рассматриваемая как следствие, свобода управляется исключительно по закону, данному нашей разумной природе; тогда она предполагает независимость, полное избавление от всякого действия, силы или влияния, противоположного этому закону, – избавление [освобождение], которое известно не многим людям. С этой точки зрения, когда человек не допускает никакого другого мотива, кроме своего закона, все его решения, все его действия являются следствием этого закона, который им руководит, и только тогда он является по истине свободным, не будучи никогда отвлекаемый никаким побуждением от того, что подобает его Существу [Бытию].

Что до изначального Бытия [l’Etre principe], этой всемирной мыслящей силы, превосходящей человека, которую мы не можем ни превзойти, ни избежать её действия, и существование которой доказывается тем пассивным состоянием, в котором мы находимся по отношению к ней относительно наших мыслей, <так вот> это Первоначало [premier Principe] также обладает свободой, которая существенно отличается от свободы других Существ, ибо, само являясь своим собственным законом, оно никогда не может от него уклониться, и его свобода не испытывает никакой преграды или чуждого побуждения. Так что он не имеет той пагубной способности, благодаря которой человек может действовать вопреки самой цели своего существования. Это доказывает бесконечное превосходство этого мирового Начала, и Творца всякого закона.

Это высшее Начало, источник всех Сил: как тех, которые оживляют мысль в человеке, так и тех, которые порождают видимые произведения материальной природы; это Существо [Бытие], необходимое всем другим Существам, корень [зародыш] всех действий, из которого непрестанно исходят [эманируют]все существования; этот окончательный предел, к которому они стремятся неким непреодолимым усилием, потому что все ищут Жизни; это Существо, – говорю я, – и есть то, что люди обычно называют Богом.

Какими бы ограниченными ни были идеи, которые о Нём образовало грубое невежество у разных народов, все люди, – которые захотят спуститься в самих себя и исследовать то неуничтожимое чувство, которое они имеют об этом Начале, – признают, что он есть Благо по сути, и что всякое благо происходит от него; что зло не что иное, как то, что ему противостоит; что тем самым он не может желать зла, и что, наоборот, он непрестанно снабжает свои создания (<которые созданы> по сути из его природы) всеми видами добра, к которым они восприимчивы в зависимости от их различных классов, хотя бы и средства, которые он использует, были бы ещё скрыты от наших взглядов.

Я не буду пытаться сделать природу этого Существа более осязаемой, и не буду проникать в Святилище божественных Способностей; чтобы попасть туда, достаточно познать некоторые из чисел, которые их составляют; но как же возможно человеку подвергнуть Божество своим вычислениям и определить его главное Число [Nombre principal]? Чтобы узнать главное число, необходимо иметь, по крайней мере, одно из его кратных; и когда, чтобы представить безмерность божественных Сил, мы наполним книгу, даже всю Вселенную, числовыми знаками, у нас по-прежнему будет лишь первое кратное, так как мы всегда сможем добавлять сюда новые числа, т.е. мы всегда будем находить в этом Существе новые Качества [vertus].

Впрочем, здесь нужно сказать о Боге то, что мы могли бы сказать о невидимом Существе человека, <а именно:>Прежде чем пытаться открыть его отношения и его законы, мы должны убедиться в его существовании, потому что быть, или иметь в себе всё, соответствующее своему классу, – это одно и то же; так что признать необходимость и бытие вечного Начала бесконечности, – это в то же время <означает>приписать ему все способности, совершенства и возможности, которые должно иметь в себе это мировое Существо, хотя бы и невозможно было постичь ни его число, ни безмерность. Обеспечив эти первые шаги, попытаемся открыть новые отношения через рассмотрение физической Природы.

***

ГЛАВА II

ВСЕЛЕННАЯ

Можем ли мы без восхищения созерцать картину Вселенной? Размеренный ход тех блуждающих огней, которые как бы являются видимыми душами Природы; ту разновидность ежедневного творения, каковую осуществляет их присутствие над всеми регионами Земли, и которое возобновляется в тех же самых широтах [климатических поясах] в постоянные периоды времени; неизменяемые законы тяготения и движения, строго соблюдаемые при самых замысловатых столкновениях и при самых невероятных вращениях. – Вот несомненно чудеса, которые, кажется, дают Вселенной право быть почитаемой человеком.

Но, предлагая нам эту величественную картину порядка и гармонии, она [т.е. Вселенная] также являет нам и самые очевидные признаки сумятицы, так что мы обязаны присвоить ей, в нашем уме, самый низший ранг, ибо она не может влиять на активные и творческие способности, которым она обязана <своим> существованием, и она находится не в более прямом и необходимом отношении с Богом, Кому принадлежат эти способности, чем наши материальные дела находятся с нами. Вселенная является, так сказать, отдельным бытием [un être à part]; она чужда Божеству, хотя она и была бы ему известна и даже не безразлична. Наконец, она вовсе не причастна божественной сущности, хотя бы Бог и заботился о том, чтобы её поддерживать и ею управлять. Стало быть, она совсем не причастна совершенству, которое, как мы знаем, принадлежит Божеству; она вовсе не образует с ним единство; следовательно, она не содержится в простоте сущностных законов, свойственных только Божественной Природе.

Вот почему по всей Вселенной заметны признаки беспорядка и безобразия; она всего лишь насильственная сборка [assemblage] симпатий и антипатий, подобий и различий, которые заставляют Существа жить в постоянном движении [agitation], чтобы приближаться к тому, что им свойственно, и бежать от того, что им противоположно; они [т.е. существа] непрестанно стремятся к самому спокойному состоянию. Общие и частные тела существуют лишь благодаря подразделению и смешению составляющих их начал; и смерть этих тел случается лишь тогда, когда эманации этих начал, которые были взаимно сочетавшимися, освобождаются и возвращаются в свойственную им единицу. В конце концов, почему в творении всё пожирается, если не потому, что всё стремится к единице, из которой всё вышло?

[Вставка не Сен-Мартена]
«Мы даже видим такой поразительный образец смешения и насилия в том, когда вся Природа, по тому физическому закону, который четырежды в день волнует моря и не оставляет их ни на мгновенье спокойными от начала мира, – характерный образ, которым человек может с первого взгляда объяснить загадку Вселенной».

Откуда только берутся такие невнимательные люди, которые уподобляют Богу эту физическую Вселенную, это существо без мысли, без воли, которой чуждо даже действие, которое она проявляет; это существо, в конце концов, которое существует лишь благодаря разделениям и беспорядку?

Смеси, из которых образована физическая Природа, находятся ли они хоть в каком-либо отношение с фундаментальным [constitutif] характером универсальной Единицы? И существование этого смешанного и ограниченного существа [бытия], подвергаемого стольким превратностям, может ли когда-либо смешиваться с Единым Началом, вечным и неизменным, источником жизни, и чьё независимое действие распространяется на всех Существ и всем им предшествует?

Несовершенство, свойственное вещам временным, доказывает, что они ни равны, ни совечны Богу, и в то же время показывает, что они не могут быть и постоянными, как Он; ибо их несовершенная природа, не содержащая в себе сущности Бога, Кому одному принадлежит совершенство и Жизнь, должна терять жизнь или движение, которые она смогла получить; так как истинное право не прекращения бытия Бога заключается в неимении начала.

И в самом деле, если жизнь или движение были бы присущи [essentiel] материи, то для образования Мира не требовалась бы материя и движение, как того требуют самые знаменитые философы; поскольку, согласно этому принципу, получив одну [т.е. материю], они необходимо должны были бы получить и другое [т.е. движение].

***

Если люди и заблуждаются об этих предметах, то потому, что они закрыли глаза на великие законы Существ, и потому что они не ведают даже тех самых существенных черт, которые должны, в уме человека, отделять Вселенную от Бога.

В разумной сфере [ordre] [= на ментальном плане] именно высшее питает низшее; именно Начало всякого существования поддерживает во всех Существах жизнь, которую Оно им дало; именно из первоисточника истины разумный человек ежедневно получает свои мысли и свет, который его озаряет.

Итак, это высшее Начало, не получая [ожидая] ни своей жизни, ни своей опоры ни от одного из своих произведений, <но> получая всё из себя самого, находя всё в себе, – <тем самым> навсегда обезопасено от лишения, недостатка и смерти.

И наоборот, во всех классах физической сферы [= на физическом плане] именно низшее питает и поддерживает высшее; растение, животное, материальное тело человека – предоставляют нам самые очевидные доказательства. Сама Земля, разве не поддерживает она своё существование с помощью своих собственных произведений? Разве не из их останков она получает свой корм и свою пищу? А дожди, росы, тучи, которые её удобряют, разве они не её собственные испарения, которые вновь падают на её поверхность, после того, как получат в атмосфере необходимые качества [vertus] для осуществления её удобрения?

Таков-то самый поразительный образ её бессилия и самое однозначное доказательство неизбежности [необходимости] её разрушения; ибо не имея возможности сохранять свою рождающую силу [vertu] и своё существование иначе, как при помощи своих собственных произведений, нельзя считать её неуничтожимой, если не признать в ней, как в Боге, сущностной и неограниченной способности к порождению, и лишь тогда никогда не увидели бы ни в ней, ни на её поверхности ни бесплодия, ни засухи.

Но Земля ежедневно предоставляет свидетельства, что она может стать бесплодной; поскольку целые страны оказываются лишёнными растений и созданий [произведений], которыми они когда-то обладали с избытком.

Итак, Земля, могущая впасть в бесплодие и всё же не имеющая иной возможности питаться, как своими собственными плодами, – откуда же она будет питаться, когда прекратит их производить? И как тогда она будет сохранять свои силы [vertus] и своё существование, если существование каждого существа не может сохраняться без пищи?

Можем ли мы себе представить что-либо более безобразное, чем существо, чья жизнь зиждется на превратностях [случайностях], разложении и смерти; существо, которое, как Материя, как время, как мифический Сатурн [Кронос], существует не иначе, как питаясь своими собственными детьми; которое не может сохранить ни единой своей части, не принося в жертву другую; одним словом, которое не может поддерживать своё существование иначе, как пожирая своих собственных братьев?

Здесь будет уместно рассмотреть результаты всех исследований, которые были проведены о Боге и о материи. Во все времена пытались узнать, что такое материя, но так её ещё и не постигли; имеются даже чисто научные языки, у которых даже нет слова, чтобы её выразить. И наоборот, среди тех, которые брали Бога в качестве объекта своих размышлений, нет ни одного <слова>, которое могло бы назвать то, чем Он не является; ибо совсем нет позитивных наименований, выражающих реальный атрибут или совершенство, которые бы не подходили этому универсальному Существу, так как Оно является первоосновой всего того, что есть. И если люди иногда и дают Ему отрицательные наименования, такие как Бессмертный, Бесконечный, Независимый, то мы можем увидеть, исследуя их истинный смысл, что они выражают чисто позитивные атрибуты, так как в действительности эти наименования служат лишь для того чтобы заявить, что Он избавлен от зависимостей и ограничений материи.

***

В верховном Начале, которое приказало произвести эту Вселенную, и которое поддерживает её существование, всё является порядком, миром, гармонией по сути; так что не следует приписывать Ему ту сумятицу, которая царит во всех частях нашей мрачной обители; и этот беспорядок не может быть чем иным, как следствием какой-то низшей причины, противоположной этому Началу; причины низшей и повреждённой, которая не может действовать иначе, чем отдельно и вне этого Начала добра; ибо также совершенно очевидно, что она есть ничто и бессильна относительно Первопричины, и она не может оказать никакого воздействия даже на сущность материальной Вселенной.

Невозможно, чтобы эти две Причины существовали вместе вне [за пределами] класса временных вещей. Как только низшая Причина прекратила соответствовать закону высшей Причины, так сразу же она утратила всё единство и всю связь с ней; потому что тогда высшая Причина, вечное Начало порядка и гармонии, отпустила эту низшую Причину, противоположную её единству, и позволила ей самой упасть во мрак её повреждения, <точно так же> как она позволяет нам ежедневно произвольно терять широту наших способностей и загонять их, нашими собственными действиями, в границы самых гнусных страстей до такой степени, что мы совершенно отдаляемся от объектов, которые приличны нашей природе.

Итак, как только рождение зла и творение ограды, в которую оно было заключено, произвели в сфере истины [ordre vrai] и добавили к Безграничности великое множество вещей, то они всего лишь сделали частным [particulariser] то, что по сути должно было быть общим; лишь разделили действия, которые должны были быть едиными; лишь заключили в одну точку то, что было отделено от универсальности и должно было непрестанно циркулировать во всей экономии Существ; наконец, лишь сделали чувствительным [sensibiliser] в виде материальных форм то, что уже существовало в нематериальном начале; ибо если бы мы могли препарировать [anatomiser] Вселенную и удалить её грубые оболочки, то мы там нашли бы изначальные зачатки и фибры, расположенные в том же порядке, в каком мы видим расположенными их плоды и их произведения; и эта невидимая Вселенная была бы такой же отчётливой для нашего сознания, как и материальная Вселенная для глаз нашего тела. Именно здесь-то наблюдатели и заблуждаются, смешивая невидимую Вселенную с видимой, и провозглашая последнюю, как фиксированную и истинную, – что относится лишь к невидимой и изначальной Вселенной.

Именно поэтому низшая причина получила в качестве пределов чувственный и непреодолимый вал невидимого, животворящего и чистого действия великого Начала, о который всякое тление [повреждение] разбивает свои усилия; и если познание истинных законов Существ будет наградой за изучение тем, которые читают меня в этот момент, то они увидят здесь, почему обращение Солнца образует годовой период примерно в 365 дней, ибо у них будет право не доверять началам, которые я им излагаю, если доказательства не смогут быть чувственно написаны перед их глазами.

Так как эта низшая причина осуществляет своё действие в тёмном пространстве, которым она ограничена [réduite], то всё то, что там с ней содержится, без исключения, должно подвергаться её нападкам; и хотя она не может оказать никакого воздействия ни на Первопричину, ни на сущность Вселенной, она может бороться с её Действующими началами [Agens], чинить препятствие результатам их действий и внедрять своё расстроенное действие в малейшие неисправности частных существ, чтобы ещё больше увеличить их беспорядок.
Наконец, если мы хотим понять идею временных вещей, рассмотрим нашу атмосферу; она предоставляет феномены, которые могут нам указать на её происхождение. Часто, в течение целого утра, кажется, против света дневного светила восстаёт и противостоит его яркости густой туман или одна только масса паров, равномерно рассеянных в воздухе; но вскоре Солнце, играя всей своей силой, пробивает эту преграду, рассеивает мрак и разделяет эти пары на тысячи облаков, самые чистые и самые лёгкие из которых притягиваются его теплом, тогда как самые грубые и самые нездоровые устремляются на земную поверхность, чтобы там осесть и смешаться с различными материальными и перемешанными субстанциями, – эта физическая картина как раз нам подходит для вразумления.

***

Здесь важно выяснить, как низшая Причина может противополагаться высшей Причине, и как возможно, чтобы зло существовало в присутствии божественных вещей, да так чтобы эти божественные вещи в этом не участвовали. Рассмотрение материальных феноменов может нам помочь в этом исследовании. Рассмотрим сперва отличие, которое есть между этими материальными существами и разумными созданиями Бесконечного.

Творческое Существо непрестанно производит [создаёт] Существ вне себя, <равно> как начала [principes] тел непрестанно производят вне себя свои действия.

Оно отнюдь не производит сборок [assemblages], так как оно является Одним и простым в своей сущности. Следовательно, если среди произведений [созданий] этого первого Начала и есть такие, какие могут портиться [повреждаться], они, тем не менее, не могут ни разрушаться, ни уничтожаться, подобно телесным и составным произведениям. – Вот и уже одно большое различие, относительно природы этих двух видов Существ. Мы найдём их [т.е. различий] ещё больше в видах порчи, которой они подвергаются.

Порча, расстройство, наконец, зло материальных созданий <сводится к тому>, чтобы прекратить бытие под видом формы, которая им свойственна. Порча нематериальных созданий <сводится к тому>, чтобы прекратить бытие в законе, который их составляет.

Однако разрушение материальных произведений [созданий], когда оно происходит в своё время и естественно, отнюдь не является злом; оно не является беспорядком, кроме случая, когда оно преждевременно; и даже тогда зло в существах, подверженных разрушению, меньше, чем в том расстроенном действии, которое его вызывает.

Нематериальные Существа, наоборот, не являясь сборками, никогда не могут подвергаться никакому чуждому [внешнему] действию; они им не могут быть ни разложены, ни уничтожены. Таким образом, порча этих Существ не может проистекать из того же источника, что и порча материальных произведений; так как тот противоположный закон, который действует на них, не может действовать на Существ простых.

Кому же тогда должно приписать эту порчу? Ведь произведения [создания] – будь то материальные, или нематериальные – черпают жизнь в чистом источнике, каждое согласно своему классу, и допускать наличие даже малейшего загрязнения в их сущностях было бы оскорблением Начала.

Из того огромного различия, которое существует между нематериальные произведениями и произведениями материальными, выплывает, что последние, будучи пассивными, так как они составные, отнюдь не являются действующими началами [agens] своей порчи; стало быть, они могут быть лишь их субъектами, так как этот беспорядок приходит к ним обязательно извне.
И наоборот, нематериальные произведения, обладая качеством Существ простых, в своих первичных и чистых состояниях, не могут получить ни расстройства, ни искажения никакой внешней [чуждой] силой; так как ничто в них не подпадает <под её действие>, и так как они содержат всё своё существование и всё своё бытие в самих себе, как сами образующие своё единство; откуда следует, что если и есть таковые, каковые могли бы испортиться, то они не только были субъектами своей порчи, но ещё и должны быть её орудием и действующими началами; ибо совершенно невозможно, чтобы порча пришла к ним откуда-то инуде; так как никакое существо не может ни воздействовать на них, ни нарушить их закон.

Имеются наблюдатели, которые, – рассматривая человека исключительно в его нынешнем состоянии деградации, <рассматривая его> рабом предрассудков и привычки, <находящимся> под господством своих наклонностей, предающегося чувственным впечатлениям, – сделали из этого вывод, что оно [зло] равно необходимо [неизбежно] во всех его действиях, как разумных, так и животных, – из чего они сочли себя в праве сказать, что зло проистекает в нём или из несовершенства его сущности, или из Бога, или из Природы; так что его действия сами по себе якобы безразличны. Применяя затем ко всем Существам это ложное мнение, которое они себе сложили о свободе человека, они отвергли существование всякого свободного Существа, и из их системы вытекает, что зло существует по сути.

Не задерживаясь на опровержении этих заблуждений, нам будет достаточно заметить, что они происходят исключительно из-за того, что они смешали в действиях свободного Существа мотивы, решение и объект [цель]; итак, признав, что Начало зла может употреблять свою свободу лишь на какой-то объект, не менее очевидно, что оно является виновником и мотива своего решения; ибо объект или субъект, на который мы направляем наше решение может быть истинным, а наши мотивы могут таковыми не быть; каждый день по отношению к лучшим вещам мы формируем ложные и порочные мотивы; так что не нужно смешивать объект [цель] с мотивом; один – внешний, другой рождается в нас.

Эти наблюдения приводят нас к открытию истинного источника зла. Действительно, Существо, которое приближается и которое наслаждается созерцанием Добродетелей [Vertus] высшего Начала, может ли оно там найти преобладающий мотив, противоположный наслаждениям этого высочайшего зрелища? Если оно отвратит глаза от этого великого объекта, или если, перенося их на те чистые произведения Бесконечного, оно будет искать, созерцая их, какой-либо мотив ложный и противоположный их законам, то сможет ли оно найти его вне самого себя, ведь этот мотив суть зло, и зло это никак для него не существовало до того, как оно породило эту порочную мысль, <равно> как и никакое произведение не существует прежде своего порождающего Начала?

Вот как первичное, простое и чистое состояние всякого разумного и свободного Существа доказывает, что порча не может родиться в нём самом иначе, как чтобы оно само произвольно произвело его зачаток и источник. Вот так становится ясно, что божественное Начало отнюдь не вносит вклад во зло и в беспорядок, которые могут рождаться среди его созданий [произведений], так как Оно – сама чистота. Вот, наконец, так Оно в этом не учувствует; так как будучи простым, как и его произведения, и более того, будучи сам законом своей собственной сущности и всех своих дел, Оно, с полным основанием, является бесстрастным, как и они, ко всякому чуждому действию.

***

Но какими же средствами беспорядок и порча могут доходить аж до него, хотя на самом физическом плане [ordre] силы свободных и порочных Существ, как и все права на их порчу, простираются лишь на вторичные объекты, а не на Первоначала? Самые большие расстройства, которые они могут вызывать в физической Природе, изменяют лишь её плоды и её произведения, и отнюдь не достигают её фундаментальных столпов, которые никогда не получают потрясений, кроме как от руки того, кто их установил.

Воля человека располагает некоторыми движениями его тела; но он не может оказать никакого влияния на первые действия своей животной жизни, подавить потребности которых ему невозможно. Если он простирает своё действие дальше, покушаясь на саму основу своего жизненного существования, он может, верно, окончить её видимый ход, но он никогда не сможет уничтожить ни то частное начало, которое произвело это существование, ни тот закон, присущий этому началу, которым он должен действовать некоторое время вне своего источника.
Поднимемся-ка на одну ступень: посмотрим на законы, которые действуют [s’operent] в большом масштабе во всей Природе, мы там увидим ту же закономерность [marche].

Влияния Солнца непрестанно изменяются в нашей атмосфере: то пары какого-нибудь земного региона скрывают их от нас, то прохлада ветров умеряет их и останавливает; даже человек может локально увеличивать или уменьшать действие этого светила, собирая или перехватывая его лучи. Однако действие Солнца всегда одно и то же: оно непрестанно проецирует вокруг себя один и тот же свет; и его действенная сила [vertu] всегда распространяется с одной и той же силой, с тем же изобилием, хотя в нашем низшем регионе мы так по-разному испытываем его результаты [effets].

Вот истинная картина того, что происходит на нематериальном плане [ordre]. Хотя свободные Существа, отличные от великого Начала, могут отклонять сознательные [intellectuelles] влияния, которые непрерывно на них нисходят; хотя эти сознательные влияния приемлют, быть может, на своих путях некоторое искажение [деформацию], которое изменяет их действие [effets], <однако> тот, кто посылает их – эти спасительные дары – никогда не закрывает свою благодетельную руку. Он всегда одинаково активен. Он всегда одинаково силён, одинаково могуч, одинаково чист, одинаково бесстрастен к тем заблуждениям своих свободных созданий, которые могут сами по себе погружаться в порок и порождать зло по праву их воли. Так что было бы нелепо допускать какое-то участие божественного Существа в безобразиях [беспорядках] свободных Существ и в том, что из них происходят во Вселенной; одним словом, Бог и зло никогда не могут состоять в каком-либо отношении.

Так же мало основания было бы в приписывании зла материальным существам, поскольку сами они не могут ничего, и любое их действие проистекает из их индивидуального начала, которое всегда направляется <силой отделённой от него> или реагирует на силу, отделённую от него.

Итак, если имеется только три класса Существ: Бог, сознательные [разумные] Существа и физическая Природа; если невозможно найти источник зла в первом, который является исключительно источником всякого блага, ни в последней, которая не является ни свободной, ни мыслящей, а существование зла всё-таки неоспоримо, то его необходимо приписать человеку или любому другому Существу, занимающему, как и он, промежуточный ранг.

Действительно, нельзя отрицать, что физическая Природа, будучи не слепой и не невежественной, всё-таки не действует размеренно и в определённом порядке, – что является новым доказательством, что она действует под присмотром какого-то Сознания; ибо, если бы она не действовала под присмотром какого-то Сознания, то её ход был бы беспорядочен. Нельзя также отрицать, что человек делает то добро, то зло, т.е. что он то следует фундаментальным законам своего бытия, то от них отклоняется; когда он делает добро, он идёт при свете и при помощи сознания, а когда он делает зло, то его можно приписать лишь ему одному, а не сознанию, которое является исключительно путём, исключительно проводником добра, исключительно благодаря которому человек и все существа могут делать добро.

Что до зла взятого как само по себе, нам напрасно пытаться понять его сущностную природу. Для того чтобы зло можно было понять, нужно чтобы оно было истинным, но тогда оно прекратило быть бы злом, поскольку истина и добро – одно и то же; итак, мы уже сказали: понять – это увидеть в каком отношении состоит заданный объект с порядком и гармонией, правило которых мы имеем в самих себе. Но, если зло не состоит ни в каком отношении с этим порядком, и если оно ему в точности противоположно, то как можем мы увидеть между ними какую-либо аналогию; как, следовательно, можем мы его понять?

Однако зло имеет свой вес, своё число и свою меру, как и добро; и можно даже узнать в каком здесь [т.е. на земле] отношении вес, число и мера добра состоит с весом, числом и мерой зла, и сие по количеству, по интенсивности и по продолжительности. Ибо отношение зла к добру по количеству – девять к одному, по интенсивности – ноль к одному, а по продолжительности – семь к одному.

Если эти выражения покажутся читателю непонятными, и если он пожелает объяснения, то я умоляю его не обращаться за ним к счетоводам материи, – они не знают реальных [positif] отношений вещей.

Мы уже достаточно указали, как человек может убедиться в нематериальном существовании своего Существа и таковом Высшего Начала; и что он должен наблюдать, чтобы не смешивать это Начало с материей и порчей, и чтобы не приписывать видимым вещам ту неуничтожимую Жизнь, которая является самой прекрасной привилегией того Существа, которое не имеет начала и которому причастны только его непосредственные произведения по праву их происхождения.

Простым путём вот таких наблюдений мы вскоре разовьём удовлетворительные идеи насчёт предназначения человека и предназначения других Существ.

ПРИМЕЧАНИЯ
[1] В квадратных скобках приводится либо французский термин, либо уточняющее слово, либо альтернативный вариант перевода. – Прим. перев.
[2] Текст в угловых скобках вставлен мною для уточнения (как мне кажется) смысла. Отмечу также, что структура предложений (зачастую очень громоздких) соответствует оригиналу; делая перевод, я старался ничего не перефразировать и не упрощать. – Прим. перев.
[3] Под отличительной чертой здесь подразумевается «начало бытия и жизни», присущее человеку, см. ниже. – Прим. перев.
[4] Эпиграф, размещённый на титульной странице, таков: «…объяснить [истолковать] вещи человеком, а не человека вещами» (из книги Сен-Мартена «О заблуждениях и истине»). – Прим. перев.

Перевод с французского: Иван Харун, для сайта Teurgia.Org, 2016