Луи-Клод де Сен-Мартен

Духовные и временные соответствия радуги

(Louis-Claude de Saint-Martin, “Rapports spirituels et temporels de l’arc-en-ciel”)

Законы мудрости и божественного милосердия устроены таким образом, что все их произведения несут в себе отпечаток архетипа, от коего они происходят; а так как существует несколько классов сих произведений, то каждое является неким изображением и копией предшествующего ему произведения более высокого класса. По этой причине физический материальный мир является действительным образом мира духов, сам же мир духов — образ мира божественного.

Следовательно, сей материальный мир должен показывать нам тот порядок, в коем находились различные духи в момент сотворения вселенной и ради исполнения велений Творца: и он и вправду нам его показывает, во множестве физических явлений и законов, изучение элементарных сущностей которых дает нам и понимание, и подтверждение того, о чем я буду говорить дальше. Однако среди этого множества доступных нашим наблюдениям объектов сложно найти более удивительный, чем радуга, ибо она, в единой панораме и без необходимости каких-либо действий со стороны человека, соединяет в себе все то, что нам хотелось бы знать о происхождении вещей, о природе человека, о наказании преступников [речь идет об уклонившихся духах, демонах — прим. перевод.] и о средствах, предоставляемых им для восстановления в тех правах, которыми они были наделены при эманации.

Радуга образуется в результате преломления солнечных лучей в различных жидкостях, составляющих облака; она имеет кругообразную форму и несет в себе число семь, по количеству различаемых в ней разных цветов: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий и фиолетовый; и наконец, она отделяет облачную и темную часть атмосферы от чистой и светлой. Таковы ее основные свойства, которыми мы располагаем, и которые очень удобно приложить к выше перечисленным  мной темам.

Радуга появляется лишь тогда, когда в атмосфере есть облака; это свидетельствует нам о том, что вселенский временной круг существует лишь благодаря противостоянию духовной тьмы и божественного света, и когда это противостояние окончится, все временные вещи исчезнут, подобно тому как исчезает радуга по мере рассеивания облаков. Если после распада этой материи еще останется необходимость в искуплении, еще более тяжелом, чем происходившее во времени, то физические законы радуги являют нам ту же истину: ибо после того как дождь сменится солнцем, растения и различные земные тела, впитавшие в себя воду из облаков, оказываются не в состоянии получать тепло от солнца, хотя его свет и доходит до них, по причине прохлады, которую сырость производит в атмосфере, или же, наоборот – солнце иссушает и сжигает эти растения, если влажности оказывается недостаточно, а поры растений слишком сильно раскрыты. И в первом, и во втором случаях требуется время для исправления беспорядка: должно пройти некоторое время, чтобы солнечный огонь истребил примеси, появившиеся в области образования облаков, и это время является символом того, которое потребуется для очищения извратившимся существам, хотя ни одному человеку не дано знать ни деталей сего, ни продолжительности.

Радуга является кругообразной, тем самым указывая нам, что таковы фигура и форма всех тел, а следовательно, и вселенских тел в общем, поскольку жидкость [фр. fluide], которой свойственна кругообразность [или циркуляция], есть принцип всякой телесности [корпоризации], и ничто не может существовать в виде материи, кроме как в форме ее принципа.

В радуге семь цветов – это изображение и результат действия семи основных вселенских агентов, поставленных Создателем для поддержания Его временной работы и помощи существам, способным к усвоению их сил. Словом, это зримый символ семи великих духовных кругов, обозначенных семью сферами планет, которые суть не что иное, как служители и агенты.¹ Следует заметить, что первый из семи цветов, то есть красный, является единственным в своем роде и господствует над шестью другими, тогда как среди этих последних всегда находятся два подобных друг другу,² что демонстрирует бинарный закон низших вещей и превосходство огня над всеми другими субстанциями, ибо он воистину есть их начало и Создатель.

Увидеть радугу могут только те, кто находится между солнцем и облаками, и хотя в таком случае они порой попадают под дождь, это случается столь редко, и притом дождь оказывается таким легким, по сравнению с пребыванием под самим облаком, что можно рассматривать эту промежуточную позицию как оплот безопасности, силы, могущества и света.

Когда человек пребывает в сем месте, он всегда занимает центр радуги,³ которую видит, и имеет власть изменять местоположение этих семи окружностей, перемещаясь сам, поскольку его центральная позиция непременно сохраняется, как бы он ни пытался ее покинуть. Не является ли это довольно удивительным изображением того, кем человек был, и каким чином он был наделен при своей временно́й эманации? Разве это не демонстрирует нам, физически и телесно, те права, которыми он тогда обладал в отношении семи основных духов творения, чьими действиями мог руководить по своему усмотрению, и которые всегда подчинялись его власти?

Отделяя чистое от нечистого, свет от мрака, радуга напоминает нам, что вселенско-временной круг действительно отделяет нечестивых от праведных, профанов от святых и сущности мерзости от сущностей божественных. Сия радуга вещественно показывает нам, какое место занимают существа-нарушители [фр. êtres prévaricateurs] по отношению ко всем прочим временны́м или духовным сущностям; кроме того, она демонстрирует нам, какого рода наказание божественное правосудие постановило для их притеснения. Быть исключенными из обители света – значит не только лишиться возможности занимать центр духовных окружностей и приводить их в движение по своей воле, это также означает больше не получать даже лучей сего Божественного Солнца, что одаряло их жизнью до их преступления, подобно тому как временное солнце животворит и освещает всех находящихся между ним и радугой, когда толща облаков более не скрывает их. И наконец, это означает ощущать на себе лишь воздействия божественной справедливости и быть связанными и подчиненными семи основным духовным властям [puissances], управляющим вселенной, но не иметь возможности ни сообщаться с ними, ни замечать их в их сущности, а только испытывать каждый день их суровые влияния. Подобным образом те, кто находится под вещественными облаками, на которых образуется радуга, испытывают всю суровость непогоды, не видя притом самой радуги, которая, будучи, по сути, формой передачи солнечных лучей, своим жаром нагревает и разделяет частицы [globules, сферические частицы], составляющие облака: ибо если дождь всегда начинается до появления радуги, то это потому, что действия всех существ всегда предшествуют своим результатам, и результат воздействия солнечных лучей не может проявиться прежде, чем они достигнут облака, которое должны рассеять, вызвав брожение и разложение разных веществ, это облако формирующих.

Все наблюдения, которые можно сделать в отношении закона преследования существ, отделившихся от света, без сомнения, правомочны в отношении нарушителей любого типа. Но так как ничто не должно интересовать нас больше, чем познание нашей собственной природы и различных дел прославления, правосудия и примирения, которые над ней совершались и совершаются, следует рассмотреть – применительно к человеку – все духовные и временны́е соответствия, которые ранее мы рассмотрели лишь в общем, сравнивая законы физической радуги с законами сущностей незримых.

Мы сказали, что человек, стоящий между солнцем и радугой, всегда пребывает в центре семи окружностей, которые представляет ему эта радуга. Также мы заметили, что каждым своим шагом он способен менять расположение сих окружностей, никогда не имея шанса покинуть их центр, что является истинным символом могущества и превосходства. Однако мы не говорили, что он – единственное существо в природе, способное свободно совершать такие перемещения радуги; конечно же, они имеют место для всякого живого существа, чьи глаза, фокусируя и собирая все пучки света, всегда образуют центр их сферы, а следовательно, увлекают за собой и воспринимаемые ими семь световых окружностей радуги. Но, хотя этот закон является общим для животных и человека, существует бесконечная разница в его претворении, так как для первых он исполняется в порядке физической необходимости и независимо от их желания, в то время как человек единственный властен использовать сей закон, подчиняя его своим нуждам и как угодно умножая его эффекты. Итак, разве это преимущество в области физического, которое действительно приобрел человек по сравнению со всеми прочими существами телесной природы, не является явным знаком того преимущества, что дает ему его духовная природа перед всеми духами, и разве мы не видим, что, если в чувственно воспринимаемой области сохраняется эта поразительная разница, делающая человека активным и господствующим над пассивными существами, то подобное же отличие он должен иметь и в сравнении с духовными сущностями, и даже с бесконечно большей яркостью, так как их класс выше материального, и их законы намного обширнее?

Стало быть, мы больше не сомневаемся, что человеку, по самой его духовной и божественной природе, было некогда предназначено эффективно руководить существами-исполнителями [êtres d'opération], которые были ему подчинены, подобно тому как сегодня он материально распоряжается стихийными сущностями [êtres élémentaires], действие которых окрашивает радугу. Да и как мы можем сомневаться, если видим, что в этом единственном физическом наблюдении, где ему в некотором роде подвластны действия стихийных сущностей, человек находится прямо в аспекте с животворящей сущностью природы, непосредственно воспринимая влияния сего материального солнца, которое, по своему активному жизненному действию на вселенную, является настоящим богом тел. Занимая промежуточное место меж сей звездой и проистекающими от нее семью действами, человек играет роль ее посредника или агента-носителя ее сил. Разве это не служит для нас чувственным напоминанием о древнем состоянии первого человека, который, эманированный и наделенный свободой для манифестации славы и праведности Творца, пребывал в прямом сообщении с Божественным Вечным Солнцем и занимал промежуточную позицию между этой Божественностью и временны́ми духами, которых она подчинила его власти, дабы, руководя их действиями, он мог использовать их для своих нужд, согласно правам своей свободной воли и с целью преследования существ-нарушителей?

Ничто не докажет нам лучше всю справедливость и достоверность этого наблюдения, чем сами числа, связанные с физическими агентами, участие которых производит законы исследуемого нами стихийного феномена. Телесное Солнце единственно и уникально: именно оно вызывает реакцию, необходимую для жизни всех тел. На основании сего мы вполне можем заключить, что ни одно число не соответствует ему лучше, чем единица, хотя, все же, эта временная единица являет собой, по сути, соединение, а потому не имеет никаких прав отождествляться с единицей простой и божественной, которая не может распадаться и вечно имеет жизнь в себе. Тем не менее, сия сущность, будучи уникальной в своем временном действии, вполне представляет нам единицу божественного действа, и в таком случае должна располагать временным знаком единицы во множестве.

Человек, находящийся между стихийным солнцем и радугой и способный заставлять последнюю двигаться вместе с ним, посредством сей активной силы представляет нам число самого действия единицы, которое четверично, и действительно, если присовокупить эту активную способность человека к трем пассивным, которые он разделяет со всеми животными и прочими материальными существами, обитающими с ним, то неизбежно выходит, что ему нужно приписать число четыре, ведь об этом свидетельствует сама суть человека, наравне с его действием. Таким образом мы узнаем, что духовное число, полученное человеком при его эманации и освобождении из божественного круга, воистину есть то же самое четверичное число, отпечаток и следы которого он еще временно сохраняет сегодня; мы узнаем, говорю, что он был избран, дабы быть агентом самого божественного действия, или сей неделимой единицы, первым могуществом [puissance] которой является четверичность [quaternaire].

Я не говорю о семеричном числе цветов радуги, так как уже рассказывал о нем и отметил существующую связь между этим числом материальных действий и числом семи основных духовных агентов, приставленных поддерживать вселенную и быть посланниками (министрами) человека. Но все же, я должен еще указать, что эти три числа – один, четыре, семь, – которые мы столь ясно распознаем в исследуемом нами чувственном феномене, являются действительным выражением и знаком трех вечных могуществ, тройственные результаты которых повсеместно дают о себе знают (об их силе я подробно говорил в своей предыдущей речи). Сложение этих трех чисел дает нам двенадцать, или три [12 → 1+2=3 – прим. перевод.], демонстрируя, что сама тройка божественных могуществ используется для защиты вечных законов Творца и наказания Его противников: ведь подобно тому, как в области образования радуги тучи отделяются от светлой части и незаметно рассеиваются и растворяются в присутствии трех телесно-временных сущностей (солнца, человека и семерки окружностей), так и противники Творца были изгнаны из божественного круга, и их беззакония истребляются и исчезают в присутствии трех могущественных чисел (единицы, четверки и семерки), служащих, дабы с ними сражаться, отделять их и устранять мерзость их преступных измышлений.

Если остановиться на той идее, что человек, в действительности, не имеет никакой причастности к образованию радуги и потому не должен учитываться в ряду чисел, посредством коих я решил выразить ее законы, то следует вспомнить, что духовный человек, или младшее духовное существо [le mineur], больше не оказывает влияния на образование телесно-вселенских вещей творения, что временной человек не входит в число причин, формирующих радугу, но, тем не менее, не может не учитывать свое могущество среди тех сил, что использовались и используются Создателем для претворения Его замыслов в эту важную эпоху. Вот почему его следует рассматривать как временно занимающего то же положение относительно радуги и способного к телесному действию в числе прочих относящихся к радуге. Тем не менее, памятуя, что это действие – лишь аллюзия, изображающая реальное действие, и что человек на земле – не более чем крайне несовершенное подобие того, кем он был до своего нисхождения сюда, не следует требовать от копии той же деятельности и той же жизни, что от оригинала. Впрочем, сами радуга и стихийное солнце – лишь мертвецы по сравнению с теми сущностями, совместно с которыми человек мог работать до своего осквернения. Мы не должны ждать реальности божественных действий здесь, на земле, пока сами не очищены от всех наших беззаконий. Но мы можем искать связи с этой реальностью и быть уверенными, что найдем их без числа и на каждом шагу: ибо вся природа только ради того и существует, чтобы нам их предлагать.

Все отмеченные мной на данный момент соотношения между законами радуги и законами, данными человеку по праву его духовно-божественного происхождения, слишком многочисленны и поразительны, чтобы не распознать один и тот же порядок, то же применение и то же предназначение у представителей этих двух типов. Нельзя не видеть все эти указания на славную должность, которая была поручена человеку, на необъятные возможности, которыми он был наделен для ее исполнения, словом, на возвышенность его природы, избранного Творцом перед всяким иным существом, дабы служить Тому вселенским посредником и усмирить пред Ним всех Его противников. Стало быть, нельзя отрицать, что этот чувственный и материальный образ, который являют нам солнечные лучи в результате их преломления, несет в себе подлинный знак древнего достоинства человека, поскольку и то место, кое он может занимать, и то действие, к которому он в отношении радуги способен, воистину гласят о том, что ему было суждено наслаждаться светом Вечного Начала и являться разом и Его первым служителем, и царем вселенной.

Примечания переводчика

1. Строго говоря, радуга вовсе не состоит из семи отдельных областей разных цветов. Ее цветовой спектр непрерывен, а не дискретен, то есть цвета плавно и непрерывно переходят в друга, начиная с красного и заканчивая фиолетовым (в области, доступной человеческому зрению). С хорошей степенью приближения можно сказать, что цветов в радуге бесконечное множество. Однако цветовая разрешающая способность человеческого глаза ограничена, в среднем, он способен различать около 100 разных цветов в радужном спектре, остальные для него кажутся идентичными какому-нибудь из этой сотни. В то время как количество типов рецепторов-колбочек в составе глаза равняется трем (каждая из них чувствительна либо к длинноволновому (красно-оранжевому), либо к средневолновому (желто-зеленый), либо к коротковолновому (сине-фиолетовый) диапазону). Разделения на иное количество цветов – искусственны и базируются исключительно на личных предпочтениях человека и культурно-лингвистических обусловленностях.

У разных народов в разные времена было принято делить радугу на разное число основных цветов, чаще всего от 3 до 7. К примеру, в англоязычных странах традиционно считается, что в радуге 6 цветов, так как синий и голубой рассматриваются в качестве темной и светлой вариации одного и того же цвета. С точки зрения японцев в радуге тоже 6 цветов, потому как в их языке исторически отсутствует выделение зеленого цвета, который считается оттенком голубого. По мнению большинства исследователей, обычай приписывать радуге семицветность пошел от Ньютона, открывшего закон дисперсии света и заложившего основы современной теории цвета. Изначально сам Ньютон видел в дисперсионном спектре, получаемом в результате прохождения солнечного луча сквозь призму, только 5 четко различимых цветов, но позднее решил ввести еще два (оранжевый и синий/индиго) – не из физических, а из идеалистических соображений. Будучи приверженцем греческой философии, он хотел, чтобы число цветов соответствовало числу музыкальных нот, которое в свою очередь имеет под собой лишь культурно-традиционную основу. Ведь число нот было искусственно выбрано таким образом, чтобы соответствовать числу известных небесных светил (Солнце, Луна и пять планет). В связь между числом цветов и числом светил, как видно, верил и Сен-Мартен. Впрочем, этот текст был написан им раньше 1781 года, то есть до открытия Урана, которое необратимо пошатнуло семеричную астролого-астрономическую парадигму,  царствовавшую с древних времен по причине недостаточного развития наблюдательной техники. В общем, на самом деле, семицветность радуги отнюдь не служит естественным подтверждением значимости числа 7 в мироздании, а, наоборот, является производной от символико-нумерологической традиции.

2. Физически все цвета радуги равнозначны, ни один из них не выделяется и не доминирует над другими; красный получается из смешения оранжевого и фиолетового, равно как каждый из прочих цветов радужного спектра получается при смешении двух соседних (причем вне зависимости от общего количества цветов, на которые условно подразделяется этот непрерывный спектр). Сен-Мартен, по всей видимости, считал оранжевый сходным с желтым, зеленый – с голубым, а синий – с фиолетовым, но с тем же правом можно назвать оранжевый сходным с красным, не в меньшей степени, чем с желтым (ведь оранжевый есть результат смешения красного с желтым), и любой цвет, таким образом, «сходен» с двумя соседними, являясь результатом их соединения.

3. Имеется в виду, что центр радуги располагается на продолжении той прямой линии, которая соединяет солнце и наблюдателя.

Перевод с французского: © Вирр Арафель, специально для Teurgia.Org, 2017 г.