Околдование возможно

Механизм околдования (порчи)

Мария Декресп

(Ответ на брошюру Папюса: „Возможно ли околдование"). 

От переводчика 

В предлагаемой интересной статье Мария Декреспа, представляющей окончательный вывод из всего, что до сих пор было сделано предыдущими исследованиями по вопросу об околдовании, встречаются ссылки на некоторые специальные работы, в том предположении, что читатель знаком с ними. Чаще всего здесь цитируется замечательный труд полковника Альберта Де-Роша, бывшего директора ГІолитехнического Института в Париже, — именно: „Эстериоризация (выделение) чувствительности — к сожалению, до сих пор не переведенный на русский язык. Поэтому я считаю необходимым познакомить читателя в нескольких словах с содержанием некоторых глав книги Де Роша, впервые поставившего разбираемый вопрос на вполне научную почву. Исследуя всем известное явление полной нечувствительности (анестезии) тела в известных стадиях гипнотического сна, Де-Роша производил уколы в воздухе на небольшом расстоянии от поверхности тела пациента и заметил, что последний болезненно отзывается на эти уколы. Отсюда экспериментатор заключил, что чувствительность тела во время гипноза не исчезает, a выделяется (экстериоризуется) на некоторое расстояние от его поверхности. Затем не трудно было убедиться, что чувствительность эта располагается концентрическими слоями вокруг усыпленного субъекта, ослабевая по мере удаления от него. Далее оказалось, что она легко передается некоторым веществам, например: воде, воску, желатину и т. п., как бы насыщая их, и если такое, насыщенное чувствительным флюидом, вещество колоть или резать, то пациент, подвергнутый опыту, испытывает болевые ощущения в соответствующих местах, причем на его теле нередко оказываются следы уколов и порезов. Для окончательного убеждения в этой передаче чувствительности посторонним предметам, Де-Роша производил свой классический опыт, который может повторить всякий гипнотизер, умеющий довести субъекта до той стадии гипноза, при которой происходит полная экстериоризация чувствительности. Де Роша погружал чувствительную фотографическую пластинку (покрытую слоем желатина), защищенную от света, в экстериоризованный чувствительный слой загипнотизированного субъекта (например, клал ему за пазуху); затем вставлял пластинку в камеру, снимал со спящего портрет, который и проявлял в темной комнате обыкновенным способом. Производя в соседней комнате на свежепроявленном желатинном слое негатива царапину, он получал на коже усыпленного субъекта, на соответствующем портрету месте тела, кровавую царапину или кровоподтек. Доктор Папюс, продолжая опыты Де-Роша, убедился, что вышеобозначенная чувствительность может быть совсем отделена от тела пациента, при чем она скапливается в особое флюидическое тело, имеющее в общем форму тела усыпленного, представляющую как бы его двойник. Волосы, ногти, нижнее белье - всегда более или менее пропитаны чувствительным флюидом, который выделяется и во время сна. Отсюда понятно, что при помощи означенных вещей можно принести вред (боль или даже болезнь) — на расстоянии.  

Д. Карабанович.

В интересной брошюре, под названием «Возможно ли околдование?» утверждается, что основою современных теорий порчи служит экстериоризация чувствительности в состоянии глубокого гипноза. Это - результат, которого достиг осторожный и глубокий исследователь, служащий предметом восхищения для всех нас - полковник Де-Роша.

Однако, я позволю себе спросить автора действительно ли Де-Роша изучил околдование в настоящем его значении, и достаточно ли блестящие результаты, им полученные, для обоснования теории колдовства?

Я нахожу в вышеупомянутой брошюре две выдержки: одну - из «Храма Сатаны» Станислава де Гуайта. Другую из «Второго дня каникул», в которых околдование, в том виде, как оно практиковалась в средние века, имеет очень мало общего с опытами Де-Роша над чувствительностью, выделенною из загипнотизированного субъекта. На основании рассказов средневековых колдунов, к счастью, уже исчезнувших, я заключаю, что собственно околдование заключается в действительном вызывании обреченного порча лица. Злобный колдун, приготовления вольт, кощунственно повторяя над изображением своей жертвы все таинства, совершенные в церкви, как крещение и причащение, и подвергая восковую куклу (вольт) или жабу всяким пыткам, вероятно, приходит в состояние экстаза, благодаря которому сам отчасти экстериоризируется и действует на свою жертву на расстоянии телепатическим путём. Если его злоба и экзальтация достаточно сильны, то околдованное лицо, несомненно, почувствует удар. Во всей этой процедуре я вижу не больше, как обычный ритуал Черной Магии, в которой он имеет значение лишь как средство возбудить волю оператора до такой степени, что его собственные психо-физические силы делается орудием, которым оно поражает, думая при этом, что фигура, изображающая в его глазах жертву, оказывает ему содействие. Такой взгляд на дело, если он верен, объясняет вместе с тем опасность, которой подвергается чародей во время своей деятельности, и которой ему почти нельзя избежать. 

Бессознательно лишая себя части своих сил, он подставляет себя обратно удару, который окажется тем страшнее, чем более околдовываемый будет защищен своей психо-нравственной силой.

Порча по злобе может иметь неизбежное действие лишь в отношении личности более слабой нравственно и психически, чем колдун. Но, с другой стороны, злоба, могущая довести до состояния высокого напряжения психических сил, разрушает силы моральные. Отсюда получается ложный круг, из которого можно выйти всё-таки лишь при помощи обратного удара (воздействия).

Впрочем, по мнению колдунов, не всякое вещество годится для вольта; и может быть в требниках колдунов окажется точка соприкосновения между порчей и гипнотическими опытами полковника Де-Роша. Действительно, мы узнаем, что вольт чаще всего представляет восковую статуэтку. Иногда его заменяет жаба или мышь. Я сам слышал от одного старого, ныне уже умершего, колдуна из Пуату о кротах, о змеях, о ящерицах и о жировых яйцах, снесенных курами, как о прекрасных предметах для вольтов. Известно, что перечисленные нами животные, ровно как летучие мыши, совы, черепахи и кошки всегда упоминались в качестве товарищей ведьм, потому что эти животные накапливают в себе большое количество психической силы; всем известная магнетическая сила, выходящая из глаз кошек, змей, жаб и сов; понятно, что лица, пользующиеся для своих целей этой психической силой, окружают себя во время манипуляций именно этими животными, представляющими её живые резервуары.

Что касается яиц и воска, то они служат конденсаторами астрального света, так же как желатин, волосы, уголь, вода, шерсть и некоторые другие части тела. И вот полковник Де-Роша употреблял воск, воду, желатин, экстериоризированные из его загипнотизированных субъектов. Так как средневековые чародеи пользовались теми же веществами для изготовления вольтов, то можно допустить, что это делалось с тою же целью конденсации; со своей стороны, я готов допустить, что колдун, вступив в телепатическое общение со своей жертвой, мог в некоторых, правда, редких случаях вызвать неполной выход астрала из этой жертвы и собрать экстериоризированную часть на изготовленном вольте.

Доказательство этому я нахожу в рассказе, который приводится замечательном труде Папюса «Практическая магия».

«Один из наших лионских друзей, весьма опытный по части сосредоточения мысли и воли, должен был однажды защищать одно дело огромной важности. Все обстоятельства предвещали ему неудачу, но он не терял бодрости духа. Пользуясь тем обстоятельством, что лицо, от которого зависело дело и мнение которого по этому поводу необходимо было совершенно изменить против его воли, ложилось спать довольно рано, - наш друг сосредоточил все свои психические силы в течение первых двух часов сна с тем, чтобы на него повлиять. Он мысленно переносился к заснувшему субъекту и понемногу, с большой осторожностью внушал ему свои взгляды, чего и достиг».

Здесь, правда, дело идёт только о внушении. Но Папюс учит, что легкость внушения обнаруживается в известной стадии гипноза, которая может быть пройдена, если уметь за это взяться, и заменена на той стадией, при которой делается возможной экстериоризация. Остаётся, в данном случае, решить вопрос о степени гипноза, как это блестяще доказал Де-Роша в сочинении «Глубокие состояние гипноза» и «Экстериоризация чувствительности». 

«Гипнотизеры и магнетизеры - говорит Де-Роша, - воображают, что между ними нет ничего общего. Это заблуждение. Я предложил одному магнетизеру воздействовать на его субъекта по его способу, посредством которого он, минут через 20, вызывал видение с закрытыми глазами (ясновидение), причём я останавливал его несколько раз, с целью определить характер сна во время паузы. Таким путём мне удалось доказать, что субъект проходил все те состояния, которые описаны мною в сочинении «Неизведанные силы», то есть: 

1. Состояние легковерия.
2. Летаргия.
3. Каталепсия.
4. Летаргия.
5. Сомнамбулизм.
6. Летаргия.
7. Состояние раппорта.
8. Летаргия.

После 8 стадии магнетизирование продолжалась ещё минут 12, но я не мог установить новых перемен состояний, так не был ещё тогда знаком с явлениями, которые необходимо было вызвать для их характеристики.

Затем Де-Роша описывает новые опыты со своим субъектам Бенедиктом, который во время гипноза представлял те же стадии, как их всякий загипнотизированный субъект и, кроме того, ещё следующие, особо изученные: 

9. Состояние симпатии при прикосновении.
10. Летаргия.
11. Ясновидение. 
12. Летаргия.
13. Состояние симпатии на расстоянии. 

Ученый директор Политехнического института в ту эпоху, когда писал свою книгу, не мог перейти с Бенедиктом к дальнейшим фазам; но мы знаем, что с тех пор он ушел далеко вперед. 

В первых стадиях - легковерия, я каталепсии и сомнамбулизма, внушение происходит легко, но экстериоризации чувствительности не бывает. В последних стадиях (крайних), напротив, внушение невозможно, но происходит экстериоризация. 

Итак, если допустить возможность общения колдуна с его жертвой и внушения на расстоянии, то мне кажется возможным допустить и экстериоризацию. Правда, что приводимый Папюсом пример внушения знакомому имел место во время его нормального сна. Но, ведь, и колдуны в средние века, из боязни осуждения и костра, действовали только ночью, то есть, в такое время, когда их жертвы обычно спали. 

Впрочем, оставим в стороне эту гипотезу об экстериоризации астрала на расстоянии. Мне кажется, всё-таки, что одним только внушением на расстоянии можно производить порчу или заставить находящееся в отдалении лицо испытывать ощущение более или менее приятные, или болезненные, но, во всяком случае, реальные. 

- Вот, ром, - говорит Донат, предлагая своему субъекту в стакан свежей воды; тот выпивает и пьянеет. Если бы ему сказать, что он пьёт опиум - то он заснул бы, если бы назвать слабительный напиток - его бы прослабило и т.д. С другой стороны, опыты доктора Буррю показали, что медикаменты, запаянные в стеклянные трубочки и поднесенные на некотором расстоянии к затылку пациента, не знавшего, как и сам оператор, содержимого трубки, производили на организм субъекта свое обычное действие. Знаю, что эти опыты многим покажутся неубедительными; но знаю также пример, когда профессиональный гипнотизер на расстоянии 30 метров мысленно внушил своему субъекту, по требованию одного из зрителей, что он должен почувствовать действия ипекакуаны; через несколько секунд у субъекта сделалась рвота. Этот опыт был произведен в Туре в 1890г. Питманом. Наконец, я сошлюсь на факты, засвидетельствованные более научным образом в Рошфоре врачами Буррю и Бюро, которые вызывали простым внушением кровавые, несомненно, болезненные стигматы. 

Обратно, я мог бы привести многочисленные опыты прекращения посредством внушения действительной боли,- опыты, совершаемые всеми гипнотизерами. Если посредством внушения можно прекратить страдания, то почему же нельзя заставить страдать тем же путём? Если внушение на расстоянии возможно, то почему не попробовать применить его к осуществлению преступных замыслов, рискуя самому сделаться жертвой, что, между тем, доказывало бы реальность явления? 

Впрочем, упорство, с которым держатся предания, относящиеся к порче, заставляет предположить, что тут есть зернышко правды. Нет ни одного уголка в мире, даже как мы сами обстоятельно показали, в самом Париже, содержащимся в своем безбожием и свободой от всяких суеверий, где не верили бы в колдунов и в колдовство. 

В моей семье, например, происходящей из департамента «Дуб», до сих пор не без ужаса вспоминают об одном дальнем родственнике, которого я не знал лично и которые из ревности, 30 лет тому назад, прекратил жизнь своего брата посредством порчи, за что сам едва не был растерзан возмущенными крестьянами. 

Очень недавно я познакомился в самом Париже с молодым человеком, сыном, внуком и правнуком савоярских колдунов, специальность которых, с незапамятных времен, заключалась в «снятии заговоров». Эти знахари действовали посредством луговых трав, и процедура их была очень проста: они собирали нужные растения, между прочим железняк (verbena), в те периоды роста, когда растение достигает полной силы, однако, не принимая во внимание планетных соотношений. Травы, высушенные и мелко растертые, смешивались между собою в требуемой пропорции, смотря по намеченной цели; потом раскладывались пачками различной величины, соответственно силе вызываемого явления. Если например, требовался снять заговор, автор которого неизвестен, то кипятили на большом огне горсть трав, назначенных для этой цели и, по мере кипения, «порченый», который должен был присутствовать при этой операции, чувствовал облегчение, а колдун в тоже время испытывал те самые страдания, которые он вызывал у своей жертвы с момента порчи. Мучимый болью, он бегал с воплями, пока случай, инстинктивное влечение и телепатическое влияние не приводили его к ногам жертвы, которая прощала его и снимала котелок с огня; после чего оба выздоравливали. 

Я думаю, что многие могли бы рассказать что-нибудь в этом роде. Впрочем, господин Папюс, может и лучше, чем всякий другой, рассказать о множестве несчастных, ежедневно обращающихся к нему, прося то средство от заговора, то лекарства от порчи. Какую роль в этих явлениях играет воображение и какова доля истины - неизвестно. Однако можно утверждать, что тут действует не одно только воображение. Что касается средств для снятия заговоров, то оставляя в стороне как травы, свойства которых ныне очень мало известны, так и внушение, которое мне кажется не всегда пригодным, я нахожу эти средства, подобно вам, не только в молитве, но и во всяком действии возвышающим душу и укрепляющим сердце, в чём и состоит, главным образом, сила молитвы. И потому, если я упоминаю о других способах, кроме молитв, то потому только, что между людьми, почитающими себя испорченными и верящими в колдунов и дьявола, есть очень много неверующих в Бога. Этим последним можно рекомендовать простое, но весьма практическое правило, а именно:

«Если вы думаете, что кто-нибудь чувствует к вам ненависть, ты ежедневно говорите о нем что-нибудь хорошее. Если же вы сами чувствуете отвращение к кому-нибудь, то делайте для него каждый день что-нибудь приятное». 

Если же тот, кто считает себя испорченным, порочен, с загрязненным сознанием, то единственная причина его порчи заключается в угрызениях совести. Преступления доводят душу преступника до такого нравственного и психического падения, что он воспринимает в себя всё окружающее зло и справедливо страдает от этого; подобно тому, как при ослаблении телесного организма бесчисленные микробы, поглощаемые нами ежедневно и проходящие через здоровое тело, не оставляя следов,- напротив того укореняются в больном теле, вызывая страдание и нередко смерть.  

 (Продолжение следует)

Мария Декресп

Из журнала «Изида»

Текст подготовлен коллективом Теургия.Org, 2021 г.