Масоны в жизни и произведениях А. С. Пушкина. Часть I. — Сергей Карпачев
Масоны в жизни и произведениях А. С. Пушкина
(Ч. I. От детства до Юга)
Сергей Карпачев
Люди вступают в масонство, и выходят из него после кратковременного пребывания, а иногда остаются масонами до конца своего земного пути. Но в «королевском искусстве» существует принцип «нестираемости». Инициированный остается вольным каменщиком до ухода на Восток Вечный. Пушкин краткий миг своей жизни пребывал в ложе, но остался, независимо от своих позднейших взглядов, в мировой братской цепи.
Историография жизни и творчества А.С. Пушкина практически необозрима. Здесь выявлен круг общения поэта с русскими масонами. Его характеристика может позволить ярче осветить роль масонства в русской общественной и культурной жизни, показать элементы социокультурного состава «вольнокаменщичества» и, тем самым, более глубоко прояснить суть жизненного мира масонства. Работа написана при использовании методов исторического исследования: просопографии и биографики.
Детство
Пушкин родился в семье, инкорпорированной в русское масонство. Его отец Сергей Львович (1770-1848) по обычаю своего времени в семилетнем возрасте был записан сержантом л.-гв. Измайловского полка, дослужился до майора, затем – военный чиновник. С 1817 г. – отставной статский советник.1 Был человеком остроумным, находчивым, немного баловался стихотворчеством, участвовал в театральных представлениях. Свою масонскую карьеру начал в варшавской ложе Северного щита в 1814 г., вскоре здесь же получил вторую и третью степени посвящения. После возвращения в Петербург работал в ложах Елизаветы к добродетели, Трех добродетелей, Трех светил. Занимал в них офицерские должности. Масон высших масонских степеней мастерских Александра златого льва и Сфинкса. Отца Александра Пушкина связывала тесная дружба со своими родственниками-масонами братьями Жеребцовыми и Лачиновыми.
Отношения Пушкина с отцом были сложными. Он мало занимался детьми, переложив заботу о них своей жене Надежде Осиповне. В 1815 г. Сергей Львович, озадаченный успехами сына, попытался установить с ним теплые родительские отношения. Однако его поведение, последующая ссылка на юг, а затем в псковское имение матери Михайловское привели к семейной размолвке.
Осенью 1824 г. в Михайловском произошла крупная ссора между отцом и сыном. Отец, напуганный ссылкой сына, твердил, что и ему уготована такая же участь, контролировал его переписку, ссорил с младшим братом Львом, считая, что тот развращается Александром безбожием и требовал от него «не знаться с этим чудовищем, с этим выродком-сыном». Зная неустойчивый характер поэта, тот вспылил, наговорил грубостей отцу, упрекая, что он был равнодушен е нему, не помогал ему материально в ссылке и ничего не сделал о смягчении его участи (что было правдой – С.К.).
Ссора между ними длилась до 1828 г., когда они примирились благодаря усилиям масонов А. Тургенева, В. Жуковского и А. Дельвига. Но и после примирения Александр редко бывал у родителей. Только к середине 1830-х гг. семейные отношения нормализовались. В одном из своих писем Пушкин писал, что он хотел бы желал успокоить старость отца.
Старший брат Сергея Львовича Василий (1766-1830), как и его младший брат, начал военную службу сержантом. В 1897 г. вышел в отставку в чине поручика. На гражданской службе состоял в чине коллежского асессора2, с 1811 г. – в отставке. Знал французский, немецкий, английский, итальянский, латинский языки. Путешествовал по Европе. Франкофил.
В 1810 г. был инициирован в петербургской ложе Соединенных друзей, стал членом-учредителем московской ложи Ищущих манны, работал в мастерской Елизаветы к добродетели, занимал в них офицерские должности секретаря, стюарта, оратора. Масон высших градусов посвящения. Автор гимна ложи Соединенных друзей, кантаты в ее честь и ряда других произведений с масонскими мотивами, например, «Песнь в торжественный день Св. Иоанна Крестителя 24 июня»:
«Как счастлив тот, кто постигает
Творца всю благость и любовь,
Кто страсти победить желает
И выйти тщится из оков;
Кто очищая дикий камень,
Полезным в жизни хочет быть,
В душе хранит небесный пламень,
Умеет ближнего любить.
Он узрит Свет!.. Храм Соломонов
Для мудрых только отворен,
Кто братских знает цель законов,
Кто им повинен, тот блажен!
Коварства, злобы мы не знаем,
Наш первый долг добро творить,
Мы ищем манны, ожидаем,
Трудимся, чтоб её вкусить.»
Интерес к масонству стал угасать у Василия Львовича, как и у подавляющего большинства русских вольных каменщиков после его запрета в 1822 г.
В.Л. Пушкин был первым литературным наставником («Парнасский отец») своего племянника, членом литературного общества «Арзамас»3 «Общества любителей российской словесности при Московском университете», петербургского «Вольного общества любителей словесности, наук и художеств». С 1819 г. почетный член Московского университета.
Публиковался с 1793 г. В историю русской литературы вошел как второстепенный поэт с яркой индивидуальностью. Основными мотивами его творчества были шуточная лирика, лирика, воспевающая любовь и радости жизни. В то же время поэт в своих произведениях демонстрировал интерес к внутреннему миру частного человека, показывал приоритет духовных интересов над материальными. Просказывали у него и гражданские мотивы. Интересны его полемические стихи, направленные против литературных оппонентов.
Несмотря на то, что дядя Александра был хорошо принят в светском обществе, имел успех в салонах благодаря остроумию, стихотворным импровизациям и умению декламировать, он часто чурался карточной игры, балов, званых обедов, предпочитая им литературные беседы. О своих предпочтениях поэт говорил в одном из ранних своих произведений:
« …Мне нужды нет, что я не знатный господин;
Мне нужды нет, что я на балах не бываю,
И говорить бон-мо на счет других не знаю;
Бо-монда правила не чту я за закон,
И лишь по имени известен мне бостон.
Обедов не ищу …
Читаю ли я что, иль греюсь, иль пишу,
Свободой, тишиной, спокойствием дышу».
Творчество Василия Львовича позднего периода отмечено сильным влиянием его племянника.
В обществе В.Л. Пушкин был известен как страстный библиофил. Только во время европейского путешествия он из Франции вывез около четырех тысяч книг. Во время московского пожара 1812 г. библиотека сгорела, но он начал собирать ее снова. В книжном собрании Василия Львовича хорошо была представлена масонская литература: журналы, альманахи, сочинения розенкрейцеров, переводы произведений иностранных масонов.
Летом 1811 г. дядя устроил Александра в Царскосельский лицей. Именно он, во время обучения племянника в лицее, познакомил его со многими масонами-литераторами своего времени: К.Н. Батюшковым, П.А. Вяземским, В. А. Жуковским, Н.М. Карамзиным.
Лицейские годы
Царскосельский лицей был основан по указу императора Александра I в 1810 г. Предназначался для обучения дворянских детей. Программа обучения в нем была разработана масоном М.М. Сперанским и ориентирована в первую очередь на подготовку государственных просвещённых чиновников высших рангов. В лицее работали преподаватели-масоны: А.И. Галич, Ф.М. Гаугеншильд, И.К. Кайданов, Н.Ф. Кошанский.
Галич Александр Иванович (1783-1848). Масон петербургской ложи Пеликана, сын дьячка, на 16 лет старше Пушкина. Окончив Петербургский педагогический институт, стажировался за границей, защитил докторскую диссертацию, работал профессором философии Педагогического института, в 1814–1815 гг. – преподаватель латинского языка и российской словесности Царскосельского лицея, замещая болевшего Н.Ф. Кошанского. С 1819 г. – преподаватель логики и философии в Благородном пансионе Петербургского университета. В 1821 г. против него было выдвинуто обвинение в безбожии и революционных замыслах, после чего он был оставлен в университете, но без права профессуры. В 1837 г. подвергся окончательному увольнению из университета. Его книги были запрещены для преподавания и изъяты из употребления. «Лексикон философских предметов» (1845) Галича стал одним из первых в России философских справочников. Две его наиболее значительные работы — «Всеобщее право» и «Философия истории человечества». Последняя работа осталась незаконченной и погибла во время случайного пожара. Не пережив этого, вскоре он умер.
Галич преподавал неформально, его лекции превращались в оживленные, шумные беседы. Читали стихи, задавали вопросы, спорили о литературе и искусстве. Пушкин видел в Галиче доброго и умного друга.
В 1815 г. он посвятил своему преподавателю стихотворения «К Галичу», «Послание к Галичу», его портрет отображен в «Пирующих студентов». 28-летний преподаватель латинист и филолог разделял с 15-летними лицеистами их веселый и пьяненький досуг.
К Галичу
« …О Галич, верный друг бокала
И жирных утренних пиров,…
Давно в моем уединенье,
В кругу бутылок и друзей,
Не зрели кружки мы твоей,…
В тебе трудиться нет охоты;
Садись на тройку злых коней,
Оставь Петрополь и заботы,
Лети в счастливый городок….
Когда ж, вином отягощенный,
С главой, в колени преклоненной,
Захочешь в мире отдохнуть
И, опускаяся в подушку,
Дабы спокойнее заснуть,
Уронишь налитую кружку…
И крепок сон ленивца будет!..
Но рюмок звон тебя разбудит,
Ты вскочишь с бодрой головой,
Оставишь смятую подушку —
Подымешь милую подружку —
И в келье снова пир горой….
О Галич, Галич! поспешай!
Тебя зовут и сон ленивый,
И друг ни скромный, ни спесивый,
И кубок полный через край!»
В «Послании к Галичу» поэт характеризует своего наставника, как ленивца, любовника наслаждений, как «друга мудрости прямой», отмечает его правдивость и благородство, сожалеет, что он покинул лицей и высказывает надежду на продолжение взаимного общения. В «Пирующих студентах» Галичу посвящены такие строки:
«Апостол неги и прохлад
Мой добрый Галич, vale!
Ты Эпикуров младший брат,
Душа твоя в бокале.
Главу венками убери,
Будь нашим президентом,
И станут самые цари
Завидовать студентам».
Гаугеншильд Федор Матвеевич (1780-1830).Масон петербургских лож Петра к истине, Пеликана, Полярной звезды, руководителем последней был М.М. Сперанский. Австриец, окончил Венский университет, воевал с Наполеоном. В 1811 г. при помощи «брата» Полярной звезды С.С. Уварова назначен преподавателем немецкого языка и словесности Царскосельского лицея. Перевел три тома «Истории государства Российского».
Русским языком владел Ф.М. Гауеншильд в недостаточной мере и лицеисты плохо понимали своего преподавателя. У Гауеншильда была неприятная привычка жевать лакрицу, что вызывало шутки у учеников. Во время своего пребывания на должности исполняющего директора лицея он «застукал» Пушкина и двух его друзей во время пирушки и наказал их. Лицеисты его не любили. 15-летний Александр отреагировал на свою провинность в поэтической манере:
«В лицейском зале тишина,
Диковинка меж нами:
Друзья, к нам лезет сатана,
С лакрицей за зубами.
Друзья, сберемтеся гурьбой,
Дружнее в руку палку,
Лакрицу сплюснем со щекой
Дадим австрийцу свалку…».
Кайданов Иван Кузьмич (1780-1845), сын дьячка. Масон петербургской ложи Петра к истине с 1810 г. Окончил петербургский Педагогический институт, после учился на философском факультете Гёттингенского университета. Защитил магистерскую диссертацию. С 1811 г. адъюнкт-профессор, позже профессор исторических наук Царскосельского лицея, где во время обучения Пушкина преподавал историю, географию и статистику. С 1824 г. – член Петербургского общества любителей словесности, наук и художеств, с 1826 г. — член-корреспондент Петербургской императорской Академии наук. Приобрел широкую известность как автор учебников по истории, по которым учились несколько поколений гимназистов.
Иван Кузьмич был корректен и вежлив с успевающими учениками, но крайне требователен к отстающим, которых нещадно ругал. Как человек был благодушным, не формалист. Когда случайно услышал, как Пушкин читал своему товарищу порнографическое стихотворение, взял его за ухо и тихо сказал: Не советую вам, Пушкин, заниматься такой поэзией, особенно кому-нибудь сообщать ее. Оценивая, успехи Пушкина Кайданов писал: «Более дарования, нежели прилежания. Успехи довольно хороши». И еще: «При малом прилежании оказывает очень хорошие успехи, и сие должно приписать одним только прекрасным его дарованиям».
Пушкин и его сокурсники по-доброму вспоминали своего учителя.
Кошанский Николай Федорович (1781-1831). Оратор петербургской ложи Избранного Михаила. Окончил философский и юридический факультеты Московского университета. Доктор философии, переводчик, преподаватель, Автор ряда филологических работ. В 1811 – 1828 гг. профессор русской и латинской словесности Царскосельского лицея. Еще до лицея получил педагогический опыт и выработал собственный стиль чтения лекций, которые походили на дружеские беседы.
Один из учеников, изображая портрет Кошанского, отмечал его необыкновенную мягкую и изящную внешность, которая соответствовала его внутренним достоинствам и внушала к нему любовь и уважение учащихся. Сам, сочиняя и переводя стихи, он побуждал лицеистов к творчеству, основываясь на образцы из классических произведений древности, анализировал тексты современников – Державина, Карамзина, Жуковского. После окончания Пушкиным лицея, Николай Федорович обсуждал с учениками его стихи.
Юный Александр иронично, возможно под впечатлением критического разбора, своих творений, изобразил портрет своего наставника в послании «Моему Аристарху»:
Помилуй, трезвый Аристарх
Моих бахических посланий,
Не осуждай моих мечтаний
И чувства в ветренных стихах:
Плоды веселого досуга
Не для бессмертья рождены, …
«Скучный проповедник», называет его Пушкин, «угрюмый цензор», «мой гонитель». Раздражает юного поэта «уроки учености сухой» преподавателя, самонадеянно заявляет: «Я знаю сам свои пороки», декларирует свою приверженность к легкой французской поэзии Шолье, Парни, «врагов труда, забот, печали».
Кошанский на своих занятиях утверждал идеи гуманизма, подчеркивал гражданственное предназначение литераторов, их миссию быть «земными пророками». Все не могло, рано или поздно, сказаться на поэтическое творчество Пушкина.
Среди лицейских друзей Александра были будущие масоны А.А. Дельвиг и В.К. Кюхельбекер.
Дельвиг Антон Антонович (1798-1831) был посвящен в петербургской ложе Избранного Михаила в 1819 г. Дружба Пушкина с Антоном продолжалась до его кончины. Пушкинский друг, происходивший из прибалтийских немцев, носивший баронский титул, совсем не знал немецкого языка и «срезался» на вступительном экзамене, но благодаря высоким покровителям был зачислен в лицей. Во время обучения он особое внимание уделял изучению русской литературы, которую знал лучше всех своих товарищах, стал первым из лицейских поэтов, кто стал печататься в журналах. Уже в 1814 г. в «Вестнике Европы» появилось его стихотворение «На взятие Парижа» (за подписью Русский). В 1815 г., Антон в стихотворении «К Пушкину» первый в русской литературе дал восторженный отзыв о нем. Тогда же он своего однокашника назвал поэтическим наследником Державина и предрек его бессмертие. Дельвиг один из всех соучеников Пушкина до конца и без оговорок любил его и больше всех понимал его значительность.
Дельвиг был высоким, грузным, неуклюжим, голубоглазым, очень близоруким. В лицее было запрещено носить очки (это был признаком вольнодумства) и все женщины казались ему красавицами, когда же надел их, то его постигло глубокое разочарование.
Пушкин, как и все вспоминающие Дельвига пишут о его феноменальной лени:
Дай руку, Дельвиг, что ты спишь?
Проснись, ленивец сонный!
Ты не под кафедрой лежишь,
Латынью усыплённый.
Взгляни: здесь круг твоих друзей;
Бутыль вином налита,
За здравье нашей музы пей,
Парнасский волокита («Пирующие студенты»).
Лень Дельвига была физической, но не умственной, он, по воспоминаниям Пушкина никогда не вмешивался в игры, требовавшие проворства и силы, предпочитая прогулки по аллеям Царского Села и разговоры с товарищами. Но Пушкин отметил и другое:
Приди, певец мой дорогой,
Воспевший Вакха и Темиру,
Тебе дарю я лень и лиру,
Да будут музы над тобой!.. («Моё завещание. Друзьям»)
Антон окончил курс одним из последних учеников. (Пушкин по успеваемости был 26 из 29). После окончания лицея служил в министерствах, в публичной библиотеке (где был помощником библиотекаря – И.А.Крылова), особого внимания службе, не уделял, и продолжал заниматься литературным трудом.
По мнению некоторых исследователей, Дельвиг, узнав о ссылке своего друга на Юг, написал «Русскую песню»:
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоёшь?...
На эти слова А.А. Алябьевым был написан знаменитый романс, впервые исполненный в 1825 г.
В апреле 1825 г. Дельвиг приехал к Пушкину, отбывавшим ссылку в Михайловском, несмотря на то, что тот находился под гражданским и церковным надзором. Здесь поэт читал своему другу свои произведения, а затем отправил с ним в Петербург вторую главу романа «Евгений Онегин» и черновую тетрадь стихов. Радость Пушкина от приезда, Дельвига отразилась стихотворении:
«Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев.
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О, Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил».
Встречи Пушкина с Дельвигом возобновились летом 1827 г., после того, как он был возвращен из ссылки, обласкан Николаем I, и чуть ли не ежедневно посещал литературный салон супругов Дельвигов. В это время Антон Антонович начал издательскую деятельность. Он выпустил семь книжек альманаха «Северные цветы» и альманаха «Подснежник» на 1829 г. а с 1830 г. предпринял издание «Литературной газеты». Здесь публиковались произведения единомышленников Дельвига и, прежде всего, Пушкина, который участвовал в его изданиях в качестве сотрудника, помощника и редактора.
Шеф жандармов масон А.Х.Бенкендорф неоднократно предупреждал Дельвига, как главного редактора «Литературной газеты» о недопустимости антиправительственных и подстрекательских материалов. Однако терпение Бенкендорфа иссякло, когда в газете появляется стихотворение французского автора Делавиня, посвященное памяти жертв июльской революции 1830 года во Франции. Шеф жандармов увидел крамолу в этой публикации и закрыл издание. Вскоре Дельвиг умер.
Пушкин, потрясенный его ранней смертью, оплакивал своего друга. В одном из своих писем он писал: «никто на свете не был мне ближе Дельвига» и еще: «он был лучший из нас».
Пушкин чаще, чем кого-либо, упоминал Дельвига в своих стихотворениях и отдельных строках: «Послушай, муз невинных», «Блажен, кто с юных лет увидел пред собою» Любовью, дружеством и ленью» (в этом стихотворении он назван «наперстником богов»), «Се самый Дельвиг тот, что нам всегда твердил», «Прими сей череп, Дельвиг», «Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?», «Сонет», «Мы рождены, мой брат названный», «Чем чаще празднует лицей» («товарищ юности живой,/товарищ юности унылой,/товарищ песен молодых,/пиров и чистых размышлений»), «Художнику». Пушкин отмечал разницу в отношении к творчеству между собой и Дельвигом:
«С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар как жизнь я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши».
(«19 октября»)
Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1796-1848) был посвящен в 1819 г. в ложе Избранного Михаила, работал в мастерских Елизаветы к добродетели, Великой директоральной провинциальной ложе, был почетным членом томской ложи Восточного светила, очевидно, её иркутского филиала, продолжавшего работать и после запрещения масонства.
Худой, нескладный, длинный, рассеянный, вспыльчивый и честолюбивый с большими глазами на выкате. Был объектом насмешек своих однокашников. У Вильгельма было самое большое количество прозвищ из всех лицеистов: Виля, Кюхля, Бехелькюкер, Глист, Г’зель (за увлечение немецкой литературой и немецким языком, что означало «подмастерье», «ученик», «недоучка»). Виля был чрезвычайно ранимым и часто плакал от обиды, и даже пытался утопиться в Царскосельском пруду, но товарищи его спасли. На него писали эпиграммы, в т. ч. и Пушкин – в его «пирующих студентах»:
«…Писатель за свои грехи!
Ты с виду всех трезвее;
Вильгельм, прочти свои стихи,
Чтоб мне заснуть скорее.»
Однажды из-за одной эпиграммы (со строкой «мне было кюхельбекерно и тошно»). Вильгельм вызвал Пушкина на дуэль. Она закончилась тем, что тот выстрелил сторону, а Александр выбросил свой пистолет. Пушкин до этого вызывал и принимал вызовы на дуэль, но до выстрелов дело не доходило.
Несмотря на мальчишеские ссоры, Вильгельм долго не сердился на Александра, прощал ему обиды, относился к нему тепло, с уважением. В свою очередь, тот часто защищал своего друга от нападок лицеистов. Кюхельбекер очень ценил поддержку Пушкина. Тот посвятил ему несколько стихотворений: «Разлука».
«…Лицейской жизни милый брат
Делю с тобой последние мгновенья.
Прошли лета соединенья;
Разорван он, наш верный круг.
Прости! Хранимый небом,
Не разлучайся, милый друг,
С свободою и Фебом!..».
Упомянул его наряду с Дельвигом: в стихотворении «19 октября»:
«…Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?...
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные приданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви…»
Свою дружбу эти два незаурядных человека пронесли через всю жизнь.
Кюхельбекер по окончанию лицея, где он – один из лучших учеников по успеваемости был награжден серебряной медалью, вместе с Пушкиным зачислен в Коллегию иностранных дел. Затем преподавал русский и латинский языки в Благородном пансионе при Главном Педагогическом институте, где среди его учеников были Михаил Глинка и младший брат Пушкина, Лев. Будучи противником самодержавия и сторонником конституционного строя, насколько ему позволяли условия, в своих лекциях пропагандировал либеральные идеи. В это время он стал членом «Вольного общества любителей словесности», где в 1820 г. на одном из собраний прочитал свое стихотворение «Поэты», посвященное «тернистой дороге» творцов, в котором содержался намек на судьбу ссыльного Пушкина:
«…И ты — наш юный Корифей —
Певец любви, певец Руслана!
Что для тебя шипенье змей.
Что крик и Филина и Врана? –
Лети и вырвись из тумана,
Из тьмы завистливых времен».
Вскоре после этого выступления на Кюхельбекера поступил донос и он решил ненадолго уехать из страны. Но тут подвернулся счастливый случай: директор Императорских театров А. Нарышкин предложил ему должность своего секретаря на время путешествия в Европу. В Германии Кюхля познакомился с масоном Гёте, провел с ним ряд встреч. В Париже ему пригласили читать публичные лекции о славянском языке и русской литературе в антимонархическом обществе «Атеней». В курсе он сделал акцент на современную литературу и, прежде всего, творчестве Пушкина. В своих выступлениях он критиковал самодержавный строй и крепостное право. Лекции имели шумный успех, однако они были прекращены из-за «вольнолюбия» по требованию русского посольства. Вильгельму пришлось вернуться в Россию.
С конца 1821 года до мая 1822 года Кюхельбекер служил чиновником особых поручений при командире Отдельного Кавказского корпуса Ермолове на Кавказе. Здесь он познакомился и подружился с масоном А. С. Грибоедовым. Однако вскоре ему из-за дуэльной истории пришлось подать в отставку. После чего он преподавал в московском женском пансионе, давал частные уроки.
После окончания лицея Вильгельм вступил в тайную преддекабристскую организацию «Священная артель», а за две недели до 14 декабря был введен К.Ф. Рылеевым в «Северное общество». Поднимал на восстание Гвардейский экипаж и л-гв. Московский полк. На Сенатской площади пытался стрелять в младшего брата Николая I Михаила и в двух генералов. После поражения восстания пытался выехать за границу, но был опознан и арестован. После окончания следствия был приговорен к 20-летней каторге.
Во время одного из переводов Вильгельма Карловича из одной крепости в другую произошла последняя его встреча с Пушкиным, который так ее описал: «На следующей станции нашел я Шиллерова «Духовидца», но едва успел прочитать я первые страницы, как вдруг подъехали четыре тройки с фельдъегерем… Я вышел взглянуть на них. Один из арестантов стоял, опершись у колонны. К нему подошел высокий, бледный и худой молодой человек с черною бородою, в фризовой шинели, и с виду настоящий жид… Увидев меня, он с живостию на меня взглянул; я невольно обратился к нему. Мы пристально смотрим друг на друга – и я узнаю Кюхельбекера. Мы кинулись друг другу в объятия. Жандармы нас растащили. Фельдъегерь взял меня за руку с угрозами и ругательством – я его не слышал. Кюхельбекеру сделалось дурно. Жандармы дали ему воды, посадили в тележку и ускакали».
До 1835 г. Кюхельбекер содержался в ряде тюремных крепостей, в арестантских ротах, после чего отбывал ссылку в г. Баргузин Иркутской губернии. Здесь же отбывал ссылку его младший брат Михаил. Кюхельбекеры занимались сельским хозяйством. Вильгельм не оставлял литературную деятельность, продолжалась его переписка с Пушкиным. Женился на дочери местного почтмейстера, в браке родились дети. Перед смертью Кюхля потерял зрение. Скончался в Тобольске.
Кюхельбекер начал печататься с 1815 г. в журналах «Амфион» и «Сын Отечества». После лицея написал трагедию «Аргивяне», главные действующие герои, которой боролись с тираном. Два года при материальной поддержке Грибоедова и организационной П. Вяземского издавал альманах «Мнемозина», где печатал свои произведения. В крепостном заключении закончил поэму «Давид», перевел шекспировского «Макбета», который он сумел передать на волю, а Дельвиг хлопотал о ее издании и выплатил ему гонорар.
В ссылке продолжал литературную деятельность: писал стихотворения, переводил с европейских и древних языков. Среди его работ поэма «Юрий и Ксения», историческая драма «Падение дома Шуйского», роман «Последний Колонна», этнографический очерк «Жители Забайкалья и Закаменья».
В одной из дневниковых записей Кюхельбекер оставил запись в виде творческого завещания:
«Когда меня не будет, а останутся эти отголоски чувств моих и дум, - быть может, найдутся же люди, которые, прочитав их, скажут: он был человек не без дарований, счастлив буду, если промолвят: и не без души...»
Еще в лицейские годы, несмотря на запрет начальства, Пушкин познакомился с офицерами л.-гв. Гусарского полка Среди его новых друзей были масоны Каверин и Чаадаев.
Петр Павлович Каверин (1794-1855). Инициирован в масонство во время обучения в Геттингенском университете в ложе Августа к золотому циркулю, здесь же был возвышен в 3-ю степень посвящения, что открыло ему дорогу для посещения лож в Гамбурге, Мюнхене, Гешгенштадте и Галле. По имеющимся документам в России был членом саратовской ложи «И.А. Феслера», которая проводила свои собрания и после вторичного запрещения масонства Николаем I в 1826 г. По воспоминаниям родственников, даже после запрета тайных обществ Каверин продолжал относиться к масонству «со слепым доверием».
Сын сенатора. Учился в Московском и в Геттингенском университетах.
В военной службе состоял с 1813 г. В 1814 г. за отличия в сражениях, в частности, под Дрезденом и Лейпцигом, получил чин штабс-ротмистра. В 1816 г. переведен в л.-гв. Гусарский полк. В это время он, как значительная часть офицеров–участников заграничного похода, разделял идеи либерализма, был членом декабристской организации «Союз благоденствия» (Николаем I «оставлено без внимания») и его литературного филиала «Зеленая лампа»4. Знал иностранные языки, интересовался поэзией, но не утруждал себя излишней ученостью. Наиболее интенсивные дружеские отношения Пушкина с ним продолжались до высылки поэта на Юг.
Петр Павлович участвовал в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., подавлении польского восстания 1831 г. Закончил свою военную карьеру командиром Волынской пограничной бригады.
Каверин был ярким представителем петербургской золотой молодежи, к которой принадлежал и Пушкин. Лихой гусар, рубака и отчаянный смельчак (неоднократно получал выговоры от начальства за бесшабашную удаль, за то, что без нужды подвергает свою жизнь опасности). Хорошо сложенный красавец, крепкий и выносливый с невероятной стойкостью к алкоголю (на спор выпивал за один присесть пять бутылок шампанского, утром выпивал бутылку рома, после обеда, вместо кофе, – бутылку коньяку). Приводил в изумление публику любовными подвигами и, как бы сейчас сказали, хулиганскими выходками (проскакал нагишом по Невскому проспекту, въехал на коне в бальную залу и т.д.). Все это ему сходило с рук.
Под конец жизни его угнетали многочисленные недуги. Повторилась обычная история: когда кончается здоровье и деньги, начинается религия. Каверин стал очень набожен: служил молебны, продавал в церкви свечи, читал акафисты, участвовал в церковном хоре.
Образ Каверина и совместный с ним образ жизни запечатлен в пушкинском четверостишии:
«В нем пунша и войны кипит всегдашний жар,
На Марсовых полях он грозный был воитель,
Друзьям он верный друг, красавицам мучитель,
И всюду он гусар».
(цензурная редакция)
и в:
«Веселый вечер в жизни нашей
Запомним, юные друзья;
Шампанского в стеклянной чаше
Шипела хладная струя.
Мы пили – и Венера с нами
Сидела, прея, за столом,
Когда ж вновь сядем вчетвером
С блядьми, вином и чубуками?»
Однако в стихотворении «К Каверину» Пушкин отметил и другой пласт образа своего друга:
«Молись и Вакху и любви.
И черни презирай ревнивое роптанье:
Она не ведает, что дружно можно жить
С Киферой5 с портиком, и с книгой, и с бокалом;
Что ум высокий можно скрыть
Безумной шалости под легким покрывалом».
В первой главе «Евгения Онегина» Каверин упоминается как друг Евгения:
«К Talon6 помчался: он уверен,
Что там уж ждёт его Каверин.
Вошёл: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток».
Дружеские отношения Пушкина и Каверина прошли через всю недолгую жизнь поэта. Последние письмо Пушкина к Каверину относится к 1836 г., за год до его трагической дуэли с Дантесом.
Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856). В 1814 г. был посвящен в краковской ложе Побежденного предрассудка. Член петербургских лож Северных друзей, Соединенных друзей, Сфинкса. Занимал офицерские должности. Масон высших градусов посвящения. Входил в руководящие органы масонства.
Внук публициста и историка М.М. Щербатова, автора «Истории Российской от древнейших времен». Рано остался сиротой. Жил и воспитывался в доме своей тетки А. М. Щербатовой. С детства увлекался науками, собирал свою библиотеку.
Учился в Московском университете. Среди его университетских товарищей выделялись будущие масоны А.С. Грибоедов и Н.И. Тургенев.
С 1812 г. находился на военной службе. Участник Отечественной войны и заграничных походов. Отличился в сражении при Бородино, участвовал во взятии Парижа. Ему прочили блестящую военную карьеру. Но карты легли иначе. В октябре 1820 г. взбунтовался 1-й батальон л.-гв. Семеновского полка, где ранее служил Чаадаев, и он был отправлен к государю с докладом об этом чрезвычайном происшествии. Вскоре после продолжительного разговора с императором Петр Яковлевич подал в отставку и был уволен от службы. Считается, что он счел невозможным продолжить службу после наказания его близких друзей, которые не смогли предотвратить бунт.
В 1823-1826 гг. Чаадаев путешествовал по европейским странам. По возвращении в Россию был арестован по подозрению об участии в деле декабристов. Он был членом «Союза благоденствия» с «Северного общества». Однако в их деятельности участия не принимал и относился к ним сдержанно-скептически. Позже он негативно отзывался о восстании, считая, что оно отодвинуло страну на полвека назад. После допроса Чаадаев по повелению Николая I был отпущен и его участие в движении декабристов «оставлено без внимания», но с установлением тайного полицейского надзора.
Чаадаев, богатый и независимый, со спокойной уверенностью в обращении с людьми, был весьма известной личностью в свете. Одна из современниц писала, что он являлся «самым видным» и «самым блистательным из всех молодых людей» Петербурга. По отзыву мемуариста «его нравственно-духовный облик, … его присутствие действовали на других, как действует шпора на благородную лошадь. При нем как-то нельзя, неловко было отдаваться ежедневной пошлости. При его появлении всякий как-то невольно нравственно и умственно осматривался, прибирался и охорашивался».
Пушкин познакомился с Чаадаевым в доме масона Н.М. Карамзина. Близкая дружба с ним оказала огромное влияние на умственное и нравственное развитие поэта. Их беседы касались серьезных историко-философских тем: политической жизни судьбы народов в прошлом и будущем, судеб человечества вообще и России, в частности. По отзыву современника Чаадаев «заставлял его мыслить».
Если говорить коротко и емко, – то главное в них была проблема свободы в самом широком смысле слова. В знаменитом четверостишии Чаадаев предстает в облике борца с тиранией:
«Он вышней волею небес
Рожден в оковах службы царской;
Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,
А здесь он — офицер гусарской».
В пушкиноведении считается, что дружба этих незаурядных личностей повлияла на вольнолюбивый период лирики поэта. Из хрестоматийного стихотворения «К Чаадаеву»:
«Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!»
Личность Чаадаева повлияла на создание образа одного из главных героев пушкинских произведений, – Евгения Онегина: «Второй Чадаев мой Евгений…».
Чаадаеву посвящены послания Пушкина «В стране, где я забыл тревоги прежних лет...» со строкой «Ты был целителем моих душевных сил»; и «К чему холодные сомненья?..»
Ярко характеризует отношение Пушкина к своему другу его дневниковая запись: «Твоя дружба мне заменила счастье, одного тебя может любить холодная душа моя».
Чаадаев вместе с другими друзьями поэта заступились за него перед Александром I, и убедили его заменить ссылку Пушкина в Соловецкий монастырь или в Сибирь на служебный перевод на Юг. Пушкин помнил это. В одном из стихотворений написал, что:
«В минуту гибели над бездной потаенной
Ты поддержал меня недремлющей рукой;
Ты другу заменил надежду и покой...».
В 1829—1830 гг. Чаадаев пишет свои знаменитые «Философические письма», где дал мрачную картину состояния России, ее оторванности от главного мейнстрима развития человечества. Пушкин ознакомился с ними уже в рукописи. Признаваясь, в письме к автору, что в его критике русской общественной жизни многое «глубоко верно», но в тоже время писал: «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться … ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков…».
В год смерти Пушкина Чаадаев, высочайше объявленный за свое «Философическое письмо» сумасшедшим, что положило началу карательной психиатрии в России, начал писать «Апологию сумасшедшего», где, смягчая отзыв о России, написал: «может быть, преувеличением было опечалиться на минуту о судьбе народа, из недр которого вышли могучая натура Петра Великого, всеобъемлющий ум Ломоносова и грациозный гений Пушкина». Такую оценку творчества поэта могли дать в то время только немногие.
Примечания:
1. 5-й чин Петровской табели о рангах.
2. 8-й чин Петровской табели о рангах (соответствовал чину армейского майора).
3. В 1815-1818 гг. объединяло сторонников нового «карамзинского» направления в литературе, ставил своей задачей борьбу с архаическими литературными вкусами и традициями, выразителями которых литераторы, группировавшиеся вокруг масона А. С. Шишкова.
4. «Зелёная лампа» — дружеское общество петербургской молодёжи в 1819—1820 гг., в числе членов которого были настоящие и будущие масоны С. П. Трубецкой, Ф. Н. Глинка, Н.И. Гнедич, А. А. Дельвиг, Д. И. Долгоруков, А.С. Пушкин, С.П. Трубецкой В.В. Энгельгардт. Название общество получило по зелёному абажуру на лампе в комнате заседаний, символизировавшее «свет и надежду».
5. Кифера - остров в Эгейском море, центр культа Афродиты, богини любви и красоты.
6. Талон – владелец модного ресторана, масон ряда петербургских лож.
Основная литература и источники
Анненков П.В. Пушкин в Александровскую эпоху СПб., 1874.
Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина. М., 1984.
Благой Д.Д. «Душа в заветной лире»: Очерки жизни и творчества Пушкина. М.: Советский писатель, 1977.
Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1828-1830). М.: Советский писатель, 1967.
Вересаев В.В. Пушкин в воспоминаниях современников – друзей, врагов, знакомых М.: АСТ 2022.
Гроссман Л. П. Пушкин. 3-е изд. М.: Молодая гвардия, 1960 .
Друзья Пушкина. Переписка. Воспоминания. Дневники. В 2 т. М., 1984.
Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. Л.: Просвещение, 1981.
Макогоненко Г.П. Творчество А.С. Пушкина в 1830-е гг. Л.: Художественная литература, 1982.
Мейлах Б. Жизнь Александра Пушкина. Л., 1974.
Мейлах Б. Пушкин и его эпоха. М.: Художественная литература, 1958.
Михайлова Н.Н. Василий Львович Пушкин. М.: Молодая гвардия, 2012.
Ободовская И., Дементьев М. Вокруг Пушкина. М.: Советская Россия, 1975.
Путеводитель по Пушкину. СПб., Академический проект, 1997.
А.С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2-х т. М.: Художественная литература, 1974.
Пушкин А.С. Собр. Соч: В 10 т. М., 1974-1975.
Руденская М., Руденская С. Они учились с Пушкиным. Л.: Лениздат, 1976.
Русский биографический словарь : в 25 томах / Издание Императорского Русского Исторического Общества. — М.: Типография Г. Лисснера и Д. Собко, 1914.
Серков А.И. Русское масонство.1731-2000 гг. Энциклопедический словарь. М.: РОССПЭН, 2001.
Томашевский Б. Пушкин. Кн.1-2. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1961.
Тынянов Ю. Н. Пушкин и его современники. М.: Наука, 1968.
Тыркова-Вильямс А. Жизнь Пушкина. В 2 т. М.: Молодая гвардия, 1998.
Фикельтон Долли. Дневник 1829–1837. Весь пушкинский Петербург. М.: Минувшее, 2009.
Черейский Л. А. Пушкин и его окружение. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989.
Л.А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. М., 1999.
Эйдельман Н.Я. Пушкин и декабристы. М.: Художественная литература, 1979.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона: 86 т. СПб., 1890-1907.
Интернет ресурсы:
Википедия – свободная энциклопедия. URL: http://wikipedia.org
Многочисленные сайты, посвященные указанным в работе персоналиям.
(ЧАСТЬ II - В СЛЕДУЮЩЕМ ОБНОВЛЕНИИ САЙТА)
Автор © Сергей Карпачев
Опубликовано на Teurgia.Org в 2022 г.
