Предисловие Освальда Вирта к его «Книге Мастера»
КНИГА МАСТЕРА
ОСВАЛЬД ВИРТ
ПОСВЯЩЕННЫМ ТРЕТЬЕГО ГРАДУСА
(Предисловие к изданию 1931 года)
Досточтимые Мастера,
Вы получили высший градус масонской иерархии: ваш диплом подтверждает это. Но действительно ли вы являетесь Мастерами? Ваш ответ не будет исчерпывающим, если вы скажете лишь, что вам известна таинственная ветвь, поскольку придерживаться ритуальной формулы и повторять ее, при этом до конца не осознавая ее смысл, может каждый.
Впрочем, нет ничего постыдного в том, чтобы признаться в своей неспособности проникнуть в тайну. Хотя меня приняли в Срединную Палату девять люстров (Т. е. 45 лет. — Прим. ред. (Д. Цельзин).) назад, я не могу похвастаться тем, что постиг Акацию. Подобно вам я, по сути, остался Подмастерьем. Мои странствия еще не окончены, и я постоянно работаю над тем, чтобы достичь Мастерства, до чего мне еще очень далеко.
Как же у меня хватило самоуверенности, чтобы написать «Книгу Мастера»?
Я считаю своим долгом доставить удовольствие Брр∴ публикацией настоящего руководства, которое они с нетерпением ждут, поскольку, вдохновившись темой Мастерства, я сумел получить ясное представление о нем. Я сознаю, что сильно не дотягиваю до третьего градуса, именно благодаря своему знанию тех обязательных условий, которые необходимо соблюсти тем, кто хочет зваться Мастером. Понимая, какая пропасть простирается между мной и идеалом, я тем самым замеряю то расстояние, которое мне надо преодолеть для его достижения. Стоя у подножия горы, я вижу тропу к вершине; мне видны препятствия на пути восхождения, и я могу рассказать о них храбрецам, готовым встретиться с ними лицом к лицу.
Именно им адресован третий том «Франкмасонства для Посвященных» — работы, план которой назрел еще в 1888 году в Масонском Сообществе Инициатических Исследований. Немедленно была начата работа над «Книгой Ученика», которая, однако, увидела свет лишь в 1892 году под эгидой Д∴Л∴ «Труд и истинные верные друзья».
Это наставление, изданное первым, основывалось на идеях, которые витали в воздухе и продолжительное время повсеместно обсуждались; по этой причине на ней не значилось имя какого-либо конкретного автора. Иначе дело обстояло с «Книгой Подмастерья», вышедшей в 1911 году и по большей части своим содержанием обязанной лично мне.
Завершая трилогию «Книгой Мастера», я, в свою очередь, не мог над ней работать в Срединной Палате. Таким образом, становится понятно, что ответственность за взгляды, которые я постарался изложить в этом особенно сложном трактате, я беру на себя.
Чтобы найти Утерянное Слово, я, конечно, обращался за помощью и к наиболее компетентным светилам среди Брр∴. Одни (например, Йозеф Зильберман и Бр∴ Юбер — главный редактор «Цепи Союза») сподвигали меня на размышления во время наших бесед, тогда как Рагон, Элифас Леви, Альберт Пайк и особенно Гете побуждали мою мысль своими сочинениями.
Однако в таких материях недостаточно просто усвоить чужие мысли. Чтобы восстановить разорванную нить забытых традиций, необходимо возродить прошлое, прикладывая для этого интенсивные и неослабевающие усилия. Надо самостоятельно пережить древние времена, погрузившись в изучение значимых памятников, которые уцелели до наших дней. Руины, суеверия, дискредитированные философские доктрины, необычные религии — все это заслуживает внимательного изучения. Но наибольшее откровение можно получить, исследуя стихи и мифы.
Поэты с просветленным воображением способны поведать об Инициации больше, чем холодные мыслители. Халдейский эпос о герое Гильгамеше и легенда об Иштар, сошедшей в Преисподнюю, обладают значительным посвятительным значением и существуют уже более пяти тысяч лет. История о смерти Осириса и множество других мифов перекладывают глубочайшую мудрость на язык образов. Сама Библия является сокровищем для тех, кто способен ее понять. Соблазнение Евы змеем представляет собой аллюзию на фундаментальные основы любого посвящения подобно многим иным более поздним сказаниям.
Из поколения в поколение передаются легкомысленные на первый взгляд фантасмагории, которых Мыслитель не должен гнушаться. Именно они одушевляют витраж того Западного окна, к которому Посвященный, утром покинувший Восток, подступает вечером, прежде изучив в полдень все вещи при ярком дневном свете.
На рассвете его пробудившийся рассудок пребывал у Восточного окна в ожидании первых лучей, которые должны пронзить его ум. Это слишком скоропалительное озарение, должно быть, ослепило его и сделало самонадеянным. Разгорячившись, изумленный разум чувствует свою силу над заблуждениями. Всюду он видит лишь предрассудки, с которыми нужно вступать в борьбу, и фантомов, которых надо обращать в бегство. Это — период преждевременных суждений, которые не считают нужным прислушиваться к какому-либо авторитетному мнению и безоговорочно отвергают все, что противоречит слишком быстро обретенному бескомпромиссному мнению.
Эта избыточная юношеская плодовитость утихает к середине жизни. Именно тогда неумолимый дневной свет почти под совершенно прямым углом пронзает Южное окно. Предметы теперь отбрасывают самые короткие тени и предстают во всей своей подлинности. Именно этот час подходит для того, чтобы внимательно их исследовать, рассматривая со всех сторон. Тогда суждение становится осмотрительным, неспешным и намеренно полагается сомнительным. Правильное понимание не осуждает, а терпеливо объясняет, принимая во внимание все сопутствующие факторы.
Таким образом, полнота света ведет к Терпимости, которой характеризуется Мудрость Посвященных. Чтобы получить право отворить Западное окно Святилища Мысли, необходимо добиться ясности суждения. К тому моменту Солнце заходит: дневная суета утихает и вечерний покой шаг за шагом распространяется по равнине. Очертания размываются в распростирающейся тени, знаменуя возвращение сияния вечерней звезды, перед которой меркнут все остальные. Она уже не представляет собой надменного Люцифера – вдохновителя гордыни и мятежа; это — источник нежной ясности, несущей с собой грезы, напоминающие об идеале. Теперь покровы ночи могут сгущаться: внешняя тьма больше не будет преобладать над внутренним светом. Затем, когда замолкают живые, говорить принимаются мертвые. Настал час вызвать тех, кто хранит свои секреты, унеся их с собой в могилу. Они и есть Истинные Мастера, мысль которых мы способны оживить, соблюдая предписанные ритуалы.
Однако не будем придавать церемониям сакраментальное значение. Хирам не оживает в нас только из-за того, что мы внешне исполнили его роль. При Посвящении значением обладает только то, что осуществляется внутренне.
Итак, символические Досточтимые Мастера, старайтесь трансформировать символ в реальность. Вы, владеющие дипломами и носящие знаки отличия, преобразуйте себя в Мыслителей, причастных к нетленной Мысли!
Да послужит вам «Книга Мастера» наставлением в осуществлении этой великой работы.
Освальд ВИРТ∴
Май 1931.
