Злато-Розовый Крест

(Исторический очерк)

Эмеш.

Статья из журнала «Изида» №2-3, ноябрь-декабрь 1916 г.

 

«Но прежде всего бди, да будет имя твое вписано в небе; это для тебя полезнее,

чем приобрести духа – служителя; так говорил и Христос».
Арбатель.

Автор иллюстрации к статье: А.Н. Поллак

 

Какой начинающий молодой оккультист не мечтал о неожиданной встрече с неизвестным, который поведет его за собою и введет в собрание могущественных и таинственных братьев Креста-Розы, где труды его и искания получат достойную награду?

 

«Мы давно следим за тобою, твое прошлое известно нам», - торжественно скажут ему эти братья, - твоя постоянная жажда Истины, твоя готовность пожертвовать ради нее всем счастьем земли побудили нас избрать тебя и поднять выше толпы твоих сподвижников, получавших несовершенное, не настоящее посвящение, отравленное земной мишурою…»

 

Какой молодой оккультист не представлял себе порою тот благородный полный достоинства жест, которым он обнажает перед пораженным собеседником мистический знак Креста-Розы, тихо сияющий на его груди, сиянием его духовной доблести?

 

Но откуда пошла эта чудная и таинственная легенда о светоносном братстве, сокрытом в глубинах человечества, о братстве незыблемом и ясном среди шума и тревог постоянной борьбы за земные интересы, среди страстей и тщеты? Отчего эта легенда облеклась в красивый символ креста, вокруг которого обвилась цветущая ветвь розы, точно намекая на Мистическую Розы, распустившуюся в сердце Христа, которую постигали в своих экстазах аскеты глубокого средневековья?

 

Постараемся отдать себе отчет, на чем заждется легенда о братстве Креста-Розы; выработанный совместными усилиями истории и воображения и, наконец, имеются ли некоторые признаки реального существования этого ордена. Но по мере возможности, будем опираться только на факты, а не на данные традиции, которые очень сбивчивы и многоречивы.

 

С 1613 по 1616 год вышли в Касселе (Германия) три анонимные книги, автором которых называют Иоганна Валентина Андреэ; их заглавия следующие: «Fama fraternitatis Rosae Crucis» (Знаменитое братство Креста-Розы), «Confessio fraternitatis Rosae-Crucis» (Образование братства Креста-Розы), «Chymische Hochzeit, Christian Rozsenkreutz» (Химическая свадьба Христиана Розенкрейца).

 

Они явились как бы манифестом, впервые провозглашающим перед человечеством цели и тайну существования неизвестного братства.

 

Книга, озаглавленная «Fama frat.» призывает достойных людей к объединению в одно тайное общество, с целью очистить себя от всякого зла и прочиститься мудрости. Для подкрепления этой идеи приведен рассказ об открытии гробницы отца ордена, Христиана Розенкрейца, жизнь которого изложена в «Химической свадьбе».

 

В начале XIV в. родился в рыцарской семье Христиан Розенкрейц; он рано осиротел, был воспитан в монастыре и в 16 лет отправился путешествовать. Он побывал у восточных мудрецов и алхимиков, в Дамаске, в Египте, в Азии и проникся там глубокими знаниями, которых лишена была европейская наука. Эти знания он получал из «Liber Mundi», из великой книги Вселенной, которая заменяла ему все сочинения людей.

 

Когда он вернулся, он собрал шесть (или восемь) учеников, дав им имя братьев Креста-Розы и предъявив шесть основных требований:

 

1) Исцелять и лечить.
2) Не носить знаков отличия.
3) Собираться раз в году в храме Духа Святого.
4) Наметить себе ученика.
5) Хранить печать братства.
6) Скрываться 120 лет.

 

Целью братства было возрождение человечества и облегчение главных зол, отягчающих его жизнь: старости, болезни и смерти, оттого братья имели право проявлять себя людям только как целители. Это не означает, что и внутренняя работа ордена ограничивалась этим делом.

 

Когда же прошел намеченный срок, братство получило право заявить миру о своем существовании, и это сделано в «Fama fraternitatis».

 

Итак на основании этой книги возникло в человечестве убеждение, что где-то, среди его членов, под маской скромной жизни скрывается от начала веков общество необыкновенно сильных и чистых людей, которые сознательно служат целям Божества.

 

Они занимаются алхимией, магией, сокровенной философией, познанием Бога – вообще всем тем, что отвергает положительная наука университетских кафедр, потому что, по свидетельству апостола, камень, который отвергли строители мира сего, сделался главою угла. Дух их свободно взлетает к подножию Престола Престолов, потому что страсти не отягощают его и не поднимают земную муть в его кристаллической ясности; вместе с покоем они приобретают и власть. Желания земли приковывают к настоящему и заволакивают торжественную простоту Истины от духовных взоров, но они, эти могучие братья Креста-Розы, они спускаются к человечеству, в душную тьму каменного саркофага, для исправления земли, и приносят с собою бесстрастную ясность надзвездного мира, дающую им силы проникать в корень всех тайн, над которыми бьется веками наука.

 

Иным людям, погруженным в разнообразие интересов и окружающей жизни, их ясность кажется холодным равнодушием, отсутствием жизненности, самолюбованием; но, чуждые человеческой среде, они не ищут известности, не зазывают учеников и ждут, пока сами придут к ним те, которые носят в себе залог их силы.

 

Но не всякий проникнет за таинственную завесу; для этого надо закалить душу энтузиазмом и очистить ее от земных желаний. Не даром говорит Занони в романе Бульвера Литтона, что всегда и всюду наставники ставили требования целомудрия, созерцания и поста, считая их источником всякого вдохновения. Когда душа подготовлена ими, наука может помочь человеку, зрение может приобрести большую проницательность, нервы становятся более чуткими, ум – быстрее и восприимчивее.

 

«Всякий может стать членом ордена», - говорит «Fama frat.», намекая на то, что достаточно понять свое человеческое достоинство, чтобы начать борьбу за утерянный венец всемогущества и чистоты; и дальше – Бог увеличит число наших членов, когда придет этому время».

 

Там же мы находим следующие правила, которые очерчивают перед нами облик адепта.

 

!) Продолжай работу Отца ордена.
2) Принеси свой камень к сооружению здания Истины.
3) Опираясь на единую Истину, зажги шестой светильник.
4) Не заботься о бедности, голоде, болезни, старости.
5) Живи всегда так, как будто ты находишься здесь от начала веков.
6) придерживайся определенного местожительства.
7) Читай «Liber Mundi».

 

Мы задались целью не критиковать и доказывать, а только приводить факты, поэтому мы не вдаемся в рассуждения о том, кто написал «Химическую свадьбу», жил ли действительно Христиан Розенкрейц и каковы были предшественники братства.

 

Все три книги вышли в одно время и будто бы принадлежали перу Андреэ; существовали ли они раньше в рукописях – неизвестно, но вот достоверное сведение, сообщаемое Л. Орвиусом в его предисловии к «Началам герметической науки» Монтани. Это факт небольшой, но обойти его мы не должны: В 1622 году в Гааге существовало общество Алхимиков, которые называли себе Розенкрейцерами и основателем своим считали некоего Христиана Розе (Может быть, это совпадение побудило автора «Химического брака» скрыть под подобным псевдонимом начало ордена. – прим.); заседания их происходили в Амстердаме, в Нюрнберге, Гамбурге, Дантциге, Мантуе, Венеции; знак их был золотой крест, увенчанный розой на голубой ленте; они одевали его на своих торжественных заседаниях.

 

Правда, Орвиус рассказывает о своем знакомстве с ними вещи, напоминающие скорее современных оккультистов, чем адептов, но все-таки мы сочли своим долгом не обходить этого эпизода.

 

Теперь вернемся к источникам нашей легенды о братстве Злато-Розового креста, как называли его русские масоны времен Екатерины.

 

Первый манифест ордена, провозглашенный перед Европой под заглавием «Fama Fraternitatis», произвел громадное впечатление. Сейчас же вокруг него группируются алхимики, мистики, мечтатели; на него со всех концов Европы отзываются все те, в ком прозвучало ответное эхо; создается крупное движенье; философы принимаются писать о том же вопросе; все ищут среди своих знакомых представителей братства, рассказывают о своих встречах с ними. Этот огненный след, оставленный метеором на тверди небесной оккультного мира, горит и доныне, однако, все написанное подражателями и последователями Андреаса несколько отличается от трех основных книг Розенкрейцерства.

 

Все остальные сочинения не прибавляют ничего нового к имеющимся сведениям; это бесконечные узоры по той же канве. Мы не станем загромождать нашу статью перечислением этого библиотечного балласта; из современников Андреаса упомянем только Майера, заслуга которого состоит в привлечении к ордену такой недюжинной силы, как Роберт Фладд. Главная книга Майера, под заглавием «Themis aurea hoc est de legibus fraternitatis Rosae Crucis» - вышла в 1618 г., не неизвестно, был ли он действительно посвященным братом; ведь после прочтения книг Андреэ, всякий мог таинственно намекать на свою принадлежность к ордену.

 

Однако, были люди, отвечающие требованиям «Fama»; именно таким является яркий представитель английского розенкрейцерства энциклопедически образованный писатель Фладд (или Флёдд), живший в первой половине XVII в., и бывший горячим апологетом своего ордена. Есть и другой, таинственный, почти анонимный «Петр», учитель Роджера Бэкона, являющийся типичным представителем идеала «Fama fr.» за четыре века до первого исторически достоверного выступления братства Креста-Розы.

 

Остановимся сперва на последователе Андреаса и Майера. Фладд был одним из оригинальнейших ученых своего времени. Крайний сторонник учения Каббалы, тайны которой он исследовал, он любил положительные науки и обладал строго наблюдательным складом ума. Ни у кого не было таких разнородных знаний: он был одновременно философом, врачом, анатомом, физиком, химиком, математиком и механиком; машины, изобретенные им, удивляли всех его современников.

 

Тот, кто старается объединить оккультные науки с положительными, должен подражать примеру Роберта Фладда; все его сочинения видимо задуманы и написаны по плану такого объединения.

Можно было бы умолчать о Фладде, если б он был только философом-мистиком, парящим в области отвлеченного мышления, но он также должен стоять на ряду с вдумчивыми исследователями, установившими, путем опытов, те начала, на которых будут опираться физические знания в своем дальнейшем движении вперед (См. Sedir – «Hist. des Rose-Croix. (П. Седир – «История Креста-Розы). – прим.).

 

Нам кажется не лишним привести выдержку из сочинения Фладда «Tractatum theology. Philos.», где он пишет о Розенкрейцерстве.

 

«Никогда еще не случалось, чтобы тьма обнимала целые поколения людей, и среди них не нашлось бы ни одного избранного, который видел бы свет и имел силу познания.

 

Нет; во все времена находятся люди, которым даны для победы Древо, сокрытое у Господа в Раю, или сокровенная манна, или утренняя звезда, или еще власть над народами, или белое облачение, или то преимущество, что имя их не будет стерто из книги Жизни, где стоят колонны храма, на которых начертано имя Агнца…

 

Они говорят, что их не радует умение делать золото, ни власть, данная Христом повелевать бесам, но что радость их вспыхнет, когда они увидят Небо отверстым, ангелов сходящих и восходящих к Господу, и имя их, вписанное в книге Жизни.

 

И еще говорят, что они получили сразу все сокровища, разбросанные Природою в разных местах земли, и что они обещали все это ученикам своим, чтобы те освободились, с помощью их знаний, ото всего, затемняющего понимание.

 

И еще, в своей «Fama» они утверждают, что люди лукавые и жадные до денег, которые захотели бы прийти к ним против их желания, не смогут этого сделать и только начнут сами друг другу вредить, вплоть до полного уничтожения. Что же касается до нашего здания, пускай сто тысяч человек ополчится на него, оно все-таки останется стоять, защищенное от Лукавого сенью твоих крыльев, о Господь Тетраграмматон!

 

Согласитесь же со мною, о люди века сего, ослепленные облаком невежества, что сила Духа Святого действительно дана братьям К.+Р. И верьте, что обитель их находится у границ сего мира земных наслаждений, вблизи облаков, или на вершине некоторых гор, очень высоко, там, где грудь вдыхает, точно легкий, благоухающий воздух, волны, и ходящие от самого Духа истинной мудрости».

Из его же сочинений надо назвать Астрологию, переведенную на французский язык. При всей своей схематичности, она служит основой новейшей Астрологии.

 

Мы упоминали о таинственной личности наставника Роджера Бэкона, под непосредственным руководством которого она написал свои философские труды.

 

Если судить по тому, как Бэкон описывает этого человека, это была замечательная личность. Петр любит уединение. Он настолько же старается избежать известности, насколько другие ищут ее. Он всячески старается замаскировать, скрыть свое знание от людей, он отказывается сообщить им истину, которую они недостойны воспринять. Петр не принадлежит ни к одному из вероисповеданий; он не увит и не желает иметь ни слушателей, ни почитателей. Он избегает навязчивых невежд. Он горд: с его колоссальным презрением к толпе смешана безграничная самоуверенность. Он живет одиноко, совершенно удовлетворяемый своим умственным богатством, которое он может умножить, если только пожелает этого. Если бы он снизошел до профессорской кафедры, то весь мир пришел бы в Париж слушать его. Если бы он состоял при каком-нибудь государе, то не хватило бы средств, чтобы оплатить стоимость замечательных знаний Петра. Петр презирает толпу помешанных, подмалеванных тонкостями юрисдикции шарлатанов, позорящих философию своими софизмами, делающих посмешище из медицины и фальсифицирующих даже самую теологию. Даже те из них, у кого всего яснее взгляд на вещи, все же слепы, а если бы они сделали тщетное усилие взглянуть на истину, ее блеск ослепил бы их глаза. Они совершенно как летучие мыши в сумерках:  они лучше видят там, где меньше света. Один лишь Петр может смотреть в упор на блещущее солнце. Удалившись в убежище, где безопасно и тихо, Петр предоставляет другим длинные разговоры и словесную войну, а сам занимается химией, естествознанием, математикой, медициной и сверх всего опытами. Один лишь он представляет себе важность опытов. Его ученик обращается к нему, называя его руководителем опытов; это название заменяет пышные, громкие титулы других докторов.

 

Опыты открывают ему тайны природы, врачебное искусство, небесные явления и их отношение к явлениям, происходящим на земле. (Автор этой характеристики не решается назвать Астрологию). Он ничего не презирает и не колеблется прилагать науку к земной действительности. Он покраснел бы, если бы ему пришлось встретить мирянина, старуху, солдата или крестьянина, которые больше его понимают в их собственных делах.

 

Отливать и ковать металлы, уметь обращаться с серебром, золотом и всеми минералами, изобретать смертоносные орудия войны, новое оружие, возвести земледелие в науку, не пренебрегать землемерием и строительным искусством, упорно развивать основу истины, скрытой даже в чарах колдуна, в плутовстве и проделках фокусников (опять недомолвка того, что наставник Бэкона серьезно относился к Магии) – такова работа, которой Петр посвятил свою жизнь. Он исследовал все, изучил все, всюду отделил истину от лжи и открыл практическую дорогу через глухую, бесплодную пустыню. Нужно ли стараться ускорить прогресс наук? Он единственный человек, способный выполнить эту задачу. Если бы он решил обнародовать свои тайны, то короли увенчали бы его почестями и дарами. В походе против неверных, он был бы полезнее Людовику Святому, чем вся армия.

 

От этого великого неизвестного, нераскрытого гения, имя которого неизвестно истории наук, Бэкон научился языкам, астрономии, математике, экспериментальной науке – словом, он обязан ему всеми своими знаниями. По сравнению с этим наставником Петром, все профессора, писатели, мыслители и преподаватели университетов были тупы, умственно неуклюжи, глупы. Глубокое уважение Бэкона к неизвестному наставнику должно было вывести его из неизвестности, но этого Петра невозможно отождествить ни с одним из бесчисленных ученых того же имени, которых мы находим в тогдашних списках. (Вышеприведенная характеристика наставника Петра собрана Чарльзом из Бэконовских «Opus Tertium»; «Opus Minus», «De Septem Peccatis» и заимствована нами из книги д-ра Бёкка «Космическое сознание». – прим.)

 

До 114 года летописи европейского Оккультизма зачислили не мало крупных имен, делающих честь той отрасли знания, которой они посвящали себя; но мы преднамеренно обходим Тритемия, Парацельса, Агриппу и др. и выдвигаем полу анонимного Петра, потому что его личность окружена ореолом той необыкновенной силы, которою владеют розенкрейцеры, а именно неизвестностью. Он остался в тени и ознаменовал себя только одним – создал первоклассного ученого.

 

Почти одновременно с «Fama» в Лейпциге приступают к печатанию целого ряда книг, список которых сохранился, хотя сами они попали только в руки тех, кому они предназначались. Ни в одной библиотеке их нет.

 

Мы приведем этот список так, как он напечатан у Седира, но прибавим, что из всех этих книг одна только первая часть «Магии Арбателя» была при соединена, в виде приложения, к одному из позднейших изданий «Оккультной философии» Агриппы (Она издана на многие языки и была напечатана в «Изиде» в 1913 г., а затем вышла отдельным изданием. – прим.).

 

Глубина этой книги, скрытая под внешней простотою, рельефно оттеняет крикливость многих современных писателей и является лучшим свидетелем благородства духа и посвященности тех, кто дал ее человечеству. Приходится жалеть о потере остальных книг, хотя конечно те, кому они нужны, получат их в свое время.

 

1) Adami protoplasti Cabala.
2) Sepher Katulia in quo 7 tractatus et 7 libri.
3) Deodidactica ad omnem scientiam a deo adipiscendam
4) Cabala divina et super coelestis
5) Cabala Salamonis
6) Cabala Angelica
7) Cabala Almad listica major
8) Cabala Almadelistica minor
9) Ars Cabalistica
10) Cabala Abrahae
11) Cabala Symbolica
12) Cabala naturalis
13) Cabala revelatoria
14) Magia Pythagorica
15) Magia verbalis
16) Magia realis
17) Fragmentum cabalisticum et traditione Tubalcain
18) Kabala adepta
19) Kabala Enoch
20) Kabala Sephiroth, Semoth, Nekudoth
21) Duo cabalistica specula ad Omnia vivenda
22) Cabala vo archadumica
23) Notariaca
24) Mathematica adepta
25) Geometria cabalistica
26) Alia reception (cabala) de Monade, Trigono, Tetragono
27) Cabala anagogica
28) Cabala Tardemah
29) Cabala microcosmica
30) Magia olympica
31) Glottophoria
32) Catoptromancia
33) Speculum steganographicum
34) Astralis cabalae perfecta tradition
35) Alia quaedem Magia astralis
36) Astralis cabala prodata
37) Commentarii cum observationibus secretis in cabalam
38) Clavis mystica secretissima astralis cabala
39) Oraculum Apollinis
40) Magia necromantica
41) Magia quaedem Tesiphonis et hydromantica naturalis
42) Varii tractatus magico-cabalistici
43) Tractatus occulti magorum
44) Secreta Salomonis Iudaei
45) Commentarius cuiusdam Hieronymi et Sanct Almadei. 1450.
46) Commentarius Apollinis ad omnium atrium cognitionem, ex antiquissimis Ebraeorum praeceptis contractus
47) Recapitulatio artis cabalisticae monachi Tomae (1451)
48) Theophrasti Magica quaedam MSC. Ex cabalistica practica
49) Antidota quam plurima
50) Magia Kyranidis
51) Pelagii Eremitanae, praeceptoris Libanii cabalistica tradition
52) Libanii galli, praeceptoris Trithemii cabalisticaet Magica
53) Zoroastris antiquissima magica
54) Magica Iampadum, luminum, speculorum, lignorum, symplathiarum, harmoniarum, contractum
55) Magia mumiata
56) Magia characteristic
57) Magia Herculae
58) Magia militaris
59) De combanationibus rotationibus commutationibus cabalisticis et magicis
60) De Synochia πολετηρις cyclis quadrationibus, et figurationibus cabala et magicis
61) Cabala Gammahaea (amuletorum)
62) Anatron en Notariacon
63) Cabala Malachim (angelorum)
64) Theogonia magica
65) De mathatesi, divisione et cogitatione cabalae realis
66) Zoargia, Zometica et Zogonia magica
67) Explicationes acromatica (acromatica on acroamatica) scriptor. Cabalist est magicorum
68) Magia Arbatelis (G. libr)
69) Libri magici et chymici Io. Rudolf, Abb. De Campon (Silesie); autographum detinet Baro praeses judicii in Bauzein.

 

Валентин Андреас пользовался печатью в виде андреевского креста с четырьмя розами, отчего принято считать его главою ордена и даже основателем его. По этому поводу мы позволим себе привести довольно длинную, но многозначительную выдержку из Николаи («Versuch uber die Beschuldigungen Wieder den Templherrn-Orden». – прим.), немецкого писателя, отдавшего много времени на исследование тайных обществ.

 

«О происхождении этого братства и даже о существовании его спорили много. Основателем его называли знаменитого виртембергского богослова Иоаганна Валентина Андреаса, одного из самых глубоких, мудрых и вдумчивых ученых своего времени. На это особенно напирает историк Арнольд в своей «Истории церкви и ересей». Другие отвергли это мнение, утверждая, что такой человек не способен был бы заниматься подобным вздором. Но розенкрейцеры бывают различные. Среди всех, рассуждающих об этом братстве, я не знаю ни одного, который бы внимательно прочел лучшие труды по данному вопросу; все повторяют мнения один другого, и в этом причина трудности доискаться основных первоначал. Я прочел большую часть трудов Андреаса и других членов Ордена; те, кто найдет возможность и силу приступить к подобной работе, убедится, как я убедился, что Андреас выдумал это общество, чтобы под покровом поэтической аллегории проводить свои нравственные и политические убеждения. Но его выдумка была понята дословно многими людьми, которые истолковали ее сообразно своему личному характеру, что создало странную смесь мнений. Понятно, что Андреас, будучи человеком молодым и горячим, видел недочеты наук, богословия и нравов своего времени; он мечтал исправить их и для этого придумал объединить всех тех, кто, подобно ему, стремились к нравственному благу и красоте. Легко узнать в этом предприятии великодушие и неопытность молодости, которая полна еще чарующей надежды сообщить другим горячность и доброжелательность собственного сердца. Но честному Андреасу пришлось скоро отказаться от своей мечты. Он узнал людей по тем жестоким гонениям, которым он подвергся, как подвергается всякий смельчак, дерзнувший обнажить пороки своих современников. К этому огорчению присоединились злоупотребления его принципами, попавшими в руки некоторых энтузиастов, злоупотребления, которые должны были пасть на его ответственность, потому что враги его смешивали все понятия; чтобы вернуть себе покой, ему пришлось остановиться и дать понять в своих последующих сочинениях, что братство «Креста Розы» создание фантазии, и он сам нисколько к нему не причастен».

 

Как видно, нашлось немало авторов, доказывающих, что глашатай неизвестного братства, предполагаемый автор «Fama fraternitatis», был его основателем и следовательно, что розенкрейцерство возникло в 1614 г., с легкой руки молодого энтузиаста.

 

Но, принимая это мнение, мы сталкиваемся со странным фактом: ведь бывали многие великие организаторы, вроде св. Антония и Бенедикста Нурсийского, Игнатия Лойолы и др. они отдавали всю свою жизнь на создание определенной корпорации (монашеского или светского ордена, и т.п.); века проходили, корпорация жила или умирала, но не было случая, чтобы не удавшаяся идея все-таки продолжала иметь последователей.

 

Андреас с горячностью молодости попытался создать идеальное братство; попытка его потерпела крушение; достигнув зрелого возраста, он сам стал посмеиваться над своими прошлыми мечтами, однако же триста лет спустя не только еще находятся люди, рассуждающие о нем, не только живо самое имя, странное имя, мертворожденного братства мечтателей, но весь трехвековой путь усеян обломками этой химерической мечты молодого идеалиста. Ведь это объяснение так просто, что не нуждается в комментариях, и если принять его, то химеры окажутся не на страницах «Fama».

 

Нет, мечты человека, не сумевшего создать ничего, не будут живы три века спустя. Если же слава Креста-Розы жива, не как архивный материал, а как сияющее, высоко-поднятое знамя в невидимой руке, так значит в основе лежит нечто более реальное, чем фантазия ученого богослова. Сверкнули какие-то намеки, приоткрылась завеса неведомого святилища и снова, почти сейчас же, судьба спрятала все нити настолько искусно, что историки и критики теряются перед загадкою «Fama», а титул розенкрейцера продолжает вспыхивать то в одном, то в другом тайном обществе, точно перекатывается эхо давно умолкшего грома.

 

Во всех книгах, трактующих о происхождении масонства, называют розенкрейцера Элиаса Эшмола (См. Ragon «Orthodoxie Maçonnique, p. 28. – прим.) организатором общества, преобразовавшим английские цехи каменщиков-ремесленников в тайный орден каменщиков-философов, объединенных с целью исправления и усовершенствования людей. Более осведомленные авторы прямо говорят, что Эшмолу было поручено его братьями и начальниками то дело, которое увековечило его имя.

 

С другой стороны стоит взять какой-нибудь список масонских чинов и отличий, чтобы в глазах запестрели слова: крест и роза. Для примера можно раскрыть указатель чинов, ритуалов и капитулов в «Acta Latomorum» К. Тори (изд. 1815 г. Париж); мы там находим не менее двенадцати раз повторенный титул «Rose-Croix», принадлежащий то третьей степени ритуала «Хередома», то седьмой – «Королевской Йоркской ложи» в Берлине, то 18-й – «Правоверного Масонства» и т.д., и т.п.

 

Так иногда прохожий бросит камень в воду и всколыхнет ровную поверхность. Камень давно лежит спокойно на дне; прохожий давно ушел своей дорогой, а на поверхности все еще ходят круги, расширяясь все больше, отходя все дальше от первоначального центра. Подобно этому человечество продолжает забавляться громкими и пустыми титулами рыцарей Креста-Розы, когда рука, просившая камень, давно почила, а воля, направившая руку, скрылась от взоров толпы, подвигаясь дальше по своей невидимой орбите.

 

Но неужели принципы, провозглашенные в «Fama fraternitatis», не оставили другого следа, кроме искаженного отражения в кривом зеркале последователей Элиаса Эшмола. По-видимому это не совсем так.

 

По крайней мере, мы находим сведения о судьбе ордена в XVIII столетии у Карла Кизветтера, нашедшего немало ценных документов среди бумаг своего прадеда, бывшего главою ордена. Мы приводим из него выдержку, заимствованную у Седира.

 

«Из бумаг моего прадеда явствует, что последние настоящие розенкрейцеры углубились в покой созерцания, горячо отдаваясь христиански-теософическому направлению. Оказывается, что в орден проникли чуждые ему влияния иллюминатов и масонов, и это поколебало внутреннюю организацию его. Поэтому, читаю я в дневнике моего прадеда, в 1792 году решено было освободить братьев от клятвы и уничтожить библиотеку и архив. Где и когда это было исполнено – его дневник не говорит».

 

Другая подобная заметка, правда не совпадающая по дате, имеется в названном выше «Acta Latomorum», т. I, стр. 63.

 

«Судя по 198 стр. 17-й тетради 6-го тома «Германского ежегодника» в 1750 г., орден настоящих, древних Розенкрейцеров, еще существовавший в Германии, угас со смертью последнего брата, Брюна, последовавшей в Гамбурге».

 

Итак, в Германии, во второй половине XVIII века как будто угасают последние прямые потомки Андреаса и его сподвижников, по крайней мере те, которые явно носили это имя и имели право считаться таковыми. Угас ли с ними сам орден – вопрос другой, и мы к нему вернемся после рассмотрения так называемых современных розенкрейцеров, т.е. тех, кто явно носит это имя в последнее десятилетие XIX века.

 

Таких кружков несколько, и все они, в противоположность масонству, верны традиции тем, что их члены преследуют научные цели и занимаются магией, алхимией, каббалой и сокровенной философией.

Среди этих отпрысков древнего ордена выделяются «Азиатские Розенкрейцеры» (Frères Initiés d'Asie), центр которых по-видимому находится в Германии; таинственный «Капитул Семидесяти Двух»; «Школа» Мюнхенского пророка, Рудольфа Штайнера и некоторые другие, более или менее скрывающие свое существование.

 

Загорелся метеор, промелькнул, а на тверди небесной оккультного мира горит еще яркий след его полета.

 

Упал камень на дно озера, кинутый неведомой рукой, а на поверхности продолжают ходить круги, и волны, поднятые им… и можно с полной уверенностью утверждать, что ни один из известных кружков, носящих это имя, не является прямым наследником таинственных родителей «Fama fraternitatis»; доказать это утверждение с документами в руках конечно несколько трудно, а для исследователя, непричастного к делу, было бы даже совсем невозможно, но есть способ, доступный каждому, и мы ограничимся им; это сравнение типа розенкрейцера древней формации с новым, поскольку они отразились в литературе, так как, к счастью, оба они нашли свое отражение в сочинениях двух авторов, одинаково хорошо осведомленных каждый в своей области. Их необходимо прочесть тому, кто ищет посвящения, потому что подобные типы людей создаются разными путями. Это романы Всеволода Соловьева и Бульвера-Литтона.

 

Первый был, как говорят, розенкрейцером нового типа, и его Захарин-Овинов явился до такой степени полным олицетворением характерных черт создавшей его среды, что мы для обрисовки его применим к нему слова одного из вождей английского розенкрейцерства, выражающих тот идеал, к которому стремятся эти адепты XIX века; идеал безусловно красивый и величественно выделяющийся среди ничтожества толпы.

 

«Их существование исторически не вполне доказано, но его окружает такой престиж, что в них невольно веришь и ими восхищаешься».

 

«Они говорят о человечестве, как о чем-то стоящем неизмеримо ниже их; их гордость велика, хотя их внешность скромна».

 

«Они любят бедность и заявляют, что она для них обязательна, хотя они могут обладать несметными богатствами. Они отказываются от людских привязанностей или подчиняются им для приличия, как необходимости, налагаемой их пребыванием на земле. С женщинами они очень вежливы, но неспособны на нежности и смотрят на них, как на существа низшие. Наружно они просты и почтительны, но самоуверенность, наполняющая их сердце, меркнет только перед лицом бесконечности небес. Они правдивее всякого другого, но гранит мягок по сравнению с их непроницаемостью. По сравнению с адептами, монархи бедны; с теософами – самые передовые ученые глупцы; они никогда не сделают шага к славе, потому что они презирают ее, а становятся известными помимо своей воли. Они не ищут почестей, потому что людские почести не подобают им. Они больше всего желают незаметно проходить по земле. Итак, они отрицательны по отношению к человечеству и положительны ко всему другому».

 

Мы надеемся, что читатель признает кое-что общее между этим типом и наставником Роджера Бэкона: но славянская мягкость «Великого Розенкрейцера» Соловьева не выдержала холодного самолюбования адепта, и он поспешил сложить с себя звания и отличия, чтобы вернуться к людям и жениться на прелестной институтке.

 

Таков тип посвященного, данный литературе новыми розенкрейцерами (О героях Крыжановской и Пеладана мы не решаемся говорить. Их посвященность недосягаема для простого ума. – прим.). Совсем  иною является лучезарная личность Занони, героя Бульвера. К соожалению, мы не можем позволить себе долго остановиться на нем.

 

Известный Бульвер-Литтон не принадлежал ни к одному розенкрейцеровскому толку; по крайней мере Ст. де Гуайта не удалось выяснить этого вопроса, несмотря на то, что в его руках были средства исследования. Однако автор «Занони» был посвященным; это сквозит в каждой строчке книги.

 

«Какой человек, кроме Розенкрейцера, сможет объяснить тайны Креста-Розы? Но думаете ли вы, что член этого Братства, самого ревнивого из тайных обществ, когда-нибудь согласится поднять покрывало, скрывающее от мира Изиду их Мудрости («Zanoni»; предисловие. – прим.)».

 

О своем посвящении он говорит словами, открывающими многое читателю, согласному признать, что это не поэтическая фикция, но что в следующем отрывке действительно слышатся нотки той истины, по которой тоскуют, точно сироты, искатели Креста-Розы».

 

«Освященное Братство, столь почтенное и столь мало известное, ты, таящее в своих бесценных архивав материалы этого повествования; ты, сохранившее из века в век все, время не разрушило из Царственной Науки; благодаря тебе, мир впервые узнает, хотя и не вполне, о мыслях и деяниях одного из членов твоих, титулы которого не были им безправно присвоены».

 

«Не один бахвал посягал на честь принадлежать тебе; не один лживый самозванец был смешан с твоими членами, благодаря ученому невежеству, которое вынуждено бессильно признаться, что доныне ничего не знает, о твоем происхождении, о твоих ритуалах, о твоей доктрине, даже не знает, есть ли еще на земле уголок, где бы обитали братья…»

 

«Благодаря вам, я, единственный среди соотечественников этого века, был допущен вступить недостойной стопой на порог вашего таинственного святилища и получил от вас миссию и силу сделать доступными для умов профанов некоторые из лучезарных истин, сияющих в великой Шемайе халдейской мудрости».

 

Эти слова, если принять их за правду, а не за поэтическую фикцию, ясно говорят о том, что задача автора – обрисовать истинного посвященного, стоящего выше человечества не оттого, что этого требует ритуал и традиция, и бесстрастного не потому, что подобает подавлять в себе людские привязанности.

 

Занони, халдей, отягченный тысячелетней мудростью, проходит среди неаполитанского общества с ясным и печальным взглядом, чарующий всех, но всем чужой и таинственный. Он готов войти во все мелкие заботы и огорчения богатых и бедных, к нему идут за участием, за помощью, с горем, беднотой и болезнью, но его жизнь не знает никто. Он обладает несметными богатствами и не налагает на себя креста нищеты, потому что богатством он владеет, а не оно держит его в рабстве. Он не сторонится общества, пиров, женщин, потому что всего этого сторонятся те, кто думает о них.

 

Но когда он встречает Виолу, дитя музыкальных экстазов, проходящую среди вихря успехов и страстей, с глазами устремленными к Мечте, он в любви познает великий закон жертвы, двигающий человечество вперед, помимо посвященных братств; и погибая, как простой смертный, на гильотине, он разом возвращает душе своей полноту первобытного блаженства ее божественной сущности. Трудно очертить Занони, не касаясь сложной фабулы романа, и немыслимо в нескольких строках передать посвятительную доктрину, скрытую в ней, и различные преломления ее в личных особенностях каждого действующего лица, да это и не нужно для нашей цели. Указав на существование в литературе такого типа, мы должны ответить себе на вопрос: Розенкрецер ли Занони?

 

Для нас, для Европы, для XVIII столетия да, он розенкрейцер, потому что теперь, здесь как и в ту эпоху, такова была вывеска наиболее высокого братства; так именовались те, выше которых никто не заглядывал, а если кто и заглядывал в таинственные слои почвы, куда глубоко уходят корни Креста-Розы, то он выражал все понятное им туманным термином «Светоносного Общества избранных» (La Communion des Elus).

 

«Неужели вы воображаете, говорит Межнур, второй маг в «Занони», что не было никакого мистического, могущего братства людей, идущих к той же цели, тем же путями, пока арабы Дамаска в 1378 г. не посвятили германского странника в те тайны, которые легли в основу ордена Креста-Розы? Я допускаю, что Розенкрейцеры составляют секту, происходящую от первой, великой школы… они были мудрее алхимиков, но учителя их еще мудрее».

 

Итак, оставим за Христианом Розенкрейцеом славу основателя ордена; не будем оспаривать, что он возник в начале XVII или конце XVI века; нам важно знать, когда и кем был соткан таинственный плащ, под которым он возник в начале XVII или конце XVI века; нам важно знать, когда и кем был соткан таинственный плащ, под которым он вышел впервые на сцену Европы, и не так уже важны сами носители плаща, потому что, может быть, другие уже успели проскользнуть под его складки. Все мистики поспешили тогда же смастерить себе такие же плащи; масоны срисовали его узоры; «Великие Розенкрейцеры» научились искусно драпироваться в него. И тот, кто ищет настоящего, древнего носителя плаща, не знает, где найти его, как среди наваждения мелькающих белых фигурок, Мизгир не знает где же настоящая Снегурочка.

 

Но где-то они есть, настоящие, и тот кто дорос до них, их находит. Надо для этого, чтобы в душе рассеялось облако, нависшее над святилищем, и тогда открывается путь к тому братству, которое перед людьми назвало себя «Крестом-Розы», и которого более вдумчивые люди обозначили «Светоносным Обществом Избранников».

 

В сем обществе нет никаких наружных отличий. Кто употребляется к действованию от Бога, тот и есть первый, является другим без надменности, и приемлется ими без зависти. Если же нужно бывает истинным сочленам собратьев, то они безошибочно находят и узнают друг друга, и подлога тут быть не может; никакая маска лицемерия, никакое притворство не скроет характерных черт его Общества, ибо сии свойства слишком оригинальны, чтобы к ним подделаться было можно; личина тут сдирается, и все является в прямом своем виде…

 

«В сем внутреннем обществе хранятся все первоначальные знания человеческого рода, все первоначальные науки; оно одно имеет ключ ко всем тайнам, и знает внутреннее натуры и творения; оно есть такое общество, которое примыкается к вышним силам, и членами своими считает жителей не одного мира…»

«Мирская мудрость тщетно допытывается сего внутреннего, хитрость тщетно доискивается сокрытых в оном таинств: для того, кто не дозрел, все иероглиф; он не может во внутреннем ни видеть, ни читать».

 

«Но созревший примыкается к цепи сей; вступает во внутреннее, и может быть тогда, когда сам о том не ведает (Эккартгаузен «Облако над Святилищем». Письмо второе, изд. 1802 г. – прим.)».

 

В недрах человечества существует это светоносное братство, являющееся как бы ядром его духовной жизни; не даром его многие ищут, недаром легенды слагаются о нем, называя его то носителем Креста, обвитого пламенеющей Розой мистической любви; то хранителем сокровища человечества, неведомого залога духовной жизни, рыцарем, стоящим на страже у капли крови Искупителя, в храме святого Грааля.

 Статья из журнала «Изида» №2-3, ноябрь-декабрь 1916 г.

Оформление и набор текста © Теургия.Org, 2014 г.