Михаэль Майер

Михаэль Майер (Michael Maier) (родился в 1568 году, в Рендсбурге, умер в 1622 году, в Магдебурге, Германия) - немецкий Розенкрейцер, алхимик, автор алхимических трактатов, композитор, занимал должность врача при дворе императора Рудольфа II.

Эпиграф

«Если бы горы были сделаны из серебра и золота, чем были бы они полезны для человека,

который живет в вечном страхе перед смертью? А значит, нет ничего в целом мире лучше,

чем наше Лекарство, которое обладает силой исцелять все болезни плоти. Изобилие, богатства и золото, -

все это становится наградой тому, кто обладает им: а кто думает иначе, тот не человек, но животное».

«О Герметическом Лекарстве Феникса», Эпиграмма из труда Михаэля Майера

«Тонкая Аллегория касательно Алхимии, весьма пригодная в обладании

ею и приятная для чтения».

Невозможно было бы предположить, что Адепты Тайного Искусства и Науки, обладающие величайшей силой и безграничным могуществом, желающие исключительно блага всему человечеству, и свободные от любых эгоистических желаний, могли бы оставить о себе более сведений, чем того потребуется людям, желающим стать причастными их тайн и Работы, которую они посвящают Богу? Говоря «более, чем потребуется», мы имеем ввиду совершенно не обширные мемуары современников, длинные автобиографии с описанием всех возможных жизненных перипетий, памятники на городских площадях, и так далее. Все, что оставляли после себя истинные Розенкрейцеры, ставшие при жизни видимыми помощниками Незримого Братства, это зачастую лишь немногочисленные сведения о их биографии, причем порой сложно было бы даже точно определить дату их рождения, но, важнее всего, - многочисленные, или же не многочисленные, но содержательные трактаты, посвященные тому Знанию, к которому они сознательно стремились всю жизнь, и ключи к которому были милосердно и незримо переданы им Братьями, которые уже имеют счастье присутствовать в Розенкрейцерском Братстве, обитающем не на земле, но на Небесах.

Среди этих счастливых людей, безусловно, был и Михаэль Майер. Тем не менее, и здесь существуют некоторые противоречивые моменты, о которых мы скажем чуть позже, приведя для начала биографию Майера из книги его биографа Дж. Б. Крэйвена «Граф Михаэль Майер»:

«Все авторитетные источники сходятся в том мнении, что Михаэль Майер родился в Рендсбурге, что в Хольстене, приблизительно в 1568 году. Эта дата основывается на надписи, выполненной на портрете, предваряющем труды Майера «Symbola», «Atalanta fugiens» и «Septimana Philosophica». Портрет был нарисован в 1617, когда ему было сорок девять лет.

В одном из своих посвящений, обращенных к Фредерику, Графу Хольстена, он пишет о том, что «моя семья хорошо известна не только дворянству Хольстена, но также и отцу и деду вашей светлости. служением которым моя семья была привязана со всей верностью».

По рассказам самого Майера, он покинул Хольстен в 1608 году. По окончании своих дней он желал возвратиться в Хольстен, но, по причине его почти неожиданной смерти, этого так и не произошло. После окончания обучения медицине в университете он отправляется в Ростох. Несмотря на тот факт, что свое обучение он окончил именно в университете Ростоха, в его архивах не существует никакой информации о Майере.

Вскоре он достиг признания, и перешел в ведомство Императора Рудольфа II. Он был назначен врачом Императора. Рудольф, сын Максимилиана II и Марии Австрийской, дочери Чарльза V, родился в Вене в 1552 году. Его мать наделила его пламенным рвением к Римской Церкви, которое было усилено его пребыванием в ранние годы жизни в Испании. Рудольфа. В 1572 году Рудольф стал Императором и Королем Венгрии, а в 1575 - Королем Богемии.

Влияние Лютеранства значительно возросло благодаря поддержке Максимилиана, и, не смотря на то, что Рудольф подтвердил привилегии, дарованные его отцом протестантам, все же он выслал некоторых протестантских проповедников и ограничил их в возможностях проводить собрания. Рудольф жил в Праге, куда и пригласил Майера, пожаловав ему титул Пфальцграфа - Графа Дворца, - и назначив его на должность личного секретаря. Император, преданный науке, пригласил к своему двору знаменитого Тихо Браге, который занимался астрологией и алхимией. Он предупредил Рудольфа о том, что он подвергнется большой опасности со стороны принца, родственного ему по крови. Чувство близости Рудольфа к его семье начало сходить на нет, и он избегал всех предложений о женитьбе. Перестав появляться на публике, он сделал галереи, ведущие в его сады, непроницаемыми для глаз посторонних, поскольку боялся быть убитым. Он окружил себя «астрологами, химиками, художниками, токарями, граверами, ремесленниками, окружив себя ботаническими садами, кабинетами естественной истории и галереями предметов древности». В 1611 году Матвей, его брат, прибыл в Прагу, когда Рудольф, созвав законодательное собрание, распорядился о передаче короны его брату на основаниях своего преклонного возраста, и затем освободил своих подданных от данных ими клятв верности. Коронация Матфея прошла с необычайной пышностью, Рудольф же в это время удалился в один из своих домов, где он обычно приятно проводил время. Со временем ему было позволено поселиться в Пражском дворце, а также его наделили пенсией в 400 000 флоринов. Раздосадованного и униженного теми обстоятельствами, что ему пришлось пережить, такая оседлая жизнь свела его в могилу к 60-ти годам его жизни и 37-ми годам его правления. Он умер 20 января 1612 года. Рудольф был человеком изысканных манер, любезным и непринужденным в разговоре. Он знал множество языков, как древних, так и современных, владел изобразительными и ремесленными искусствами, разбирался в ботанике, зоологии и химии. «Его эпоха и его страна были весьма обязаны этой его любви к науке и искусству, которая и привела его к злоключениям. Его двор полнился художниками и людьми выдающихся заслуг. Кеплер вместе с Тихо Браге выполняли работу по составлению справочников, которые с тех пор получили название Рудольфовых. Он также собрал великолепные коллекции, и множество принадлежавших ему драгоценных камней, предметов древности и картин, пребывающих теперь среди замечательнейших украшений кабинетов жителей Вены.

Однако, похоже, Майер не всегда находился при Императоре. В 1611, по его словам, он пребывал в Амстердаме, где наслаждался великолепной коллекцией ракушек в личном кабинете одного антиквара. После кончины Рудольфа Майер посетил Англию, где познакомился с Доктором Робертом Фладдом, сэром Уильямом Пэдди, сэром Томасом Смитом и Фрэнсисом Энтони.

Первой публикацией Майера стал труд «Arcana Arcanissima», который он посвятил Уильяму Пэдди, врачу Короля Англии Якова I, члену Колледжа Святого Иоанна, Оксфорда, обучавшегося медицине в Лейдене, и, наконец, Председателю Врачебной Коллегии Лондона, другу Страны и благодетелю Колледжа Святого Иоанна. На «Arcana» не значится никакой даты, однако принято считать, что она была издана примерно в 1614.

Морхоф в своей работе «Полигистор», ссылаясь на мнение Фабера и Вигнериуса, пишет том, что химическая доктрина была сокрыта или заключена в множестве древних сочинений, и добавляет, что Майер развивает данную доктрину в своем труде «Arcana», однако замечает (что верно), что в некоторых отношениях Майер, возможно, видит больше в этих сочинениях и иероглифах, чем есть на самом деле. В качестве примера идей, вложенных Майером в «Arcana», может быть приведена одна из рукописей его авторства. Она по сей день хранится в библиотеке Лейпцигского Университета, и называется «Tractatus de Theosophia Ægyptiorum ab antiquissima sic abdita sacra».

Однако самым примечательным другом Майера из Англии был знаменитый Доктор Роберт Фладд. Не известно, как они познакомились, однако ясно, что, проживая в Англии, Майер свел тесную дружбу с Фладдом. Считается, что именно Майер побудил Роберта Фладда написать его превосходную работу «Tractatus Theologo-Philosophicus», посвященную Братству Розы Креста.

Майер, став членом данного таинственного Ордена, пригласил Фладда, будучи в Англии, разделить с ним данную привилегию. В остальном данный вопрос является весьма неясным, если не сказать – противоречивым. Помимо «Themis Aurea», в других работах Майера также можно встретить многочисленные отсылки на Розенкрейцерские тайны. В первую очередь следует упомянуть «Silentio» и «Symbola», где он приводит свое мнение по поводу этого общества, а также приводит его апологию. Он утверждает подлинность «Confessio», число изданий которой наряду с «Fama» были весьма многочисленны. В Англии «Fama» выпустил Томас Воэн в 1663 году, однако еще ранее она была переведена на шотландский язык и издана в виде рукописи, которую я желал бы приобрести в печатном виде, с некоторыми заметками по поводу ранних Эзотерических исследований в Шотландии.

За исключением «Lusus Serius» и «Themis Aurea», ни одна из работ Майера не была переведена на английский. Английская версия «Lusus», которая представляет собой величайшую редкость, была издана в 1654, перевод выполнен Робертом Хеджем (Robert Hegge) – одаренным человеком своего века, уроженца Дюрхама. «Почти половина перевода была выполнена в течение половины дня за бутылкой вина в таверне».

Майер долгое время следовал практическому пути Алхимии вместе с «некими Адептами», и был в высшей степени очарован исследованием алхимических тайн в их низшей форме. Утверждается, что «он объехал всю Германию ради встреч с теми, кто, как он полагал, обладает трансцендентными тайнами». (Вудс, «Афины») По другому мнению, он пожертвовал своим здоровьем, своим состоянием и временем в этих «губительных нелепостях». (Уэйт, «Истинная История Розенкрейцеров»)

В 1619 он стал врачом Ландграфа Гессе Моритца, которому в 1616 году, пребывая во Франкфурте, он посвятил небольшой трактат «De Circulo». Но со временем он обосновался в Магдебурге, где стал практиковать медицину, и в 1620 выпустил свой труд «Septimana Philosophica».

Майеру так и не было суждено окончить свои дни в Хольстене. Он умер в Багдебурге в 1622 году «tempore Æstivo»¹. Его друг, опубликовавший «Ulysses» Майера в 1624 году, пишет, что он окончил свою жизнь «праведно», и перед смертью передал в руки своего друга этот небольшой трактат. Он также добавляет, что Майер был постоянным служителем Дома Божьего, Христианином в своих делах и в словах, и что он являл в себе милосердие Христово, которое показано в притче о добром Самаритянине.

Автор предпринимает все усилия, чтобы узнать, были ли установлены какие-либо памятники в честь Майера в Магдебурге. К сожалению, все официальные записи об этом городе были уничтожены в великом пожаре 1631 года. Нынешние церковные власти утверждают, что, "насколько им известно, Михаэль Майер не был погребен в кафедральном соборе», в любом случае, «им неизвестно, где может находиться его могила".».

Дж. Б. Крэйвен «Жизнь Михаэля Майера»

Действительно, исходя из биографии, написанной Крэйвеном, мы видим, что Майер следовал тому же пути, что и Роберт Фладд, который был его другом, тем не менее, по характеру своих сочинений отличным от Майера. И Майер, и Фладд предпринимали значительные усилия для того, чтобы отстоять истинную славу Розенкрейцеров, истинность их знаний и добрые намерения в отношении человечества, в то время, как многие их современники были охвачены ужасом от тех призывов к Всеобъемлющей Реформации, которые содержали Розенкрейцерские Манифесты. Апология Розекнейцеров, продолжая эту традицию, продолжается и по сей день. Поскольку и в течение множестве веков всегда существовали попытки очернить их знание и славу, а также и попытки обмануть иных людей, когда некто представлялся настоящими Розенкрейцерами.

Все же, путь Михаэля Майера был не похож на путь Роберта Фладда. Поскольку последний в каждом своем сочинении отстаивал Незримость этого Братства, и учил исключительно Духовному преобразованию человека через Духовную Алхимию, приводя разнообразные сведения касательно Небесных Тел, Иерархии Духов, звучания Планет и многого другого, и никогда не касался Алхимии материальной. Напротив, и материальную Алхимию Фладд употреблял для истолкования Священного Писания, то есть полагал материальное аллегорией Духовного. Без сомнения, Михаэль Майер также был устремлен к Духовной Алхимии, но весьма преуспел в «профанном и классическом» обучении, как пишет от этом его биограф Крэйвен, и долгое время изучал именно основы и «чудеса», которые может явить Алхимия вещественная. Данное влечение, возможно, имеет некоторое отношение к исходу поисков Розенкрейцеров Майером. Как пишет Артур Эдвард Уэйт в своей работе «Истинная история Розенкрейцеров» (глава 10, «Апологеты Розекрейцеров: Михаэль Майер»), он в действительности употребил значительное время и средства для того, чтобы найти Розекрейцеров, и обошел в своих поисках всю Германию и Англию. Многие утверждали, что Майер «пожертвовал своим здоровьем, состоянием и временем ради этой «гибельной бессмыслицы». «Тем не менее, эта задача со временем показалась ему невыполнимой, и потому он принял решение самому основать Розенкрейцерское Общество». <...> в дальнейших своих сочинения, он говорил о нем как о уже существующем, и зашел настолько далеко, что даже опубликовал их законы», - пишет исследователь Бугле. Речь идет о трактате «Themis Aurea, hoc est, De Legibus Fraternitatis R. C. Tractatus» («Золотая Фемида, или Трактат о Законах Братства R. C.»), который издал Майер во Франкфурте в 1618 году.

Данное обстоятельство представляется нам довольно парадоксальным, поскольку, и оставив поиски самих авторов Манифестов, Михаэль Майер, все же, продолжал писать посвященные им апологии. Впрочем, как было уже сказано, великое значение имеют трактаты, написанные Розенкрейцерами. Дело в том, что, в случае Майера, именно в его философско-алхимических трактатах мы находим отголоски его собственной жизни, записанной аллегорически.

Нам хотелось бы привести в пример отрывки из работы Майера «Тонкая Аллегория касательно Алхимии, весьма пригодная в обладании ею и приятная для чтения», которая входит в его двенадцатую книгу Трактата «Symbola aureæ mensæ duodecim nationum...».

Данная работа начинается с краткого описания мировоззрения и устремлений главного героя этого аллегорического путешествия по миру в поисках птицы Феникса, перья которой представляют собой Лекарство от всех человеческих несчастий.

Герой Майера со всем пылом стремится к Истинной Науке и Истинному Знанию. Он длительное время пребывал в обществе мудрецов и рассудительных ученых, и «в результате своего наблюдения за человечеством я был вынужден прийти к печальному выводу: сердца большинства людей устремлены к честолюбивым или тщеславным планам, к чувственным наслаждениям, или же к накоплению богатства, чего готовы достигнуть всеми и любыми способами; и совсем немногие пекутся о Боге и добродетели. Поначалу я действительно не ведал, стать ли мне последователем смеющегося философа, или же философа рыдающего, или присоединиться мне к восклицанию мудрого Царя Израильского: «Все – суета». Но, в итоге, Библия и опыт научили меня искать прибежища в исследовании сокрытых тайн Природы, находясь ли дома, посредством книг, или за границей, в Великой Книге Мира». Мучимый жаждой знания, к своему счастью он услышал о птице Феникс, и пожелал овладеть хотя бы одним ее пером. Подобно самому Майеру, герой аллегорической истории готов был «ради этой невыразимой привилегии» потратить все свое состояние, поехать куда угодно и перенести любые лишения.

«Многие, конечно же, отговаривали меня. Некоторые отрицали само существование этой птицы; иные смеялись над моей верой и ее сверхъестественными свойствами. И так на некоторое время я пришел к тому, чтобы расценивать все, написанное Тацитом, Плинием и другими авторами как мифы, а также сомневался, не окажутся ли различные наркотики и опиаты лучшим средством от гнева и печали, чем предположительные достоинства Феникса. Кроме того, я слышал о простом средстве лечения этих мысленных заболеваний, который предложил некий мудрец Августу, который заключался в том, чтобы он перечитал его двадцать четыре послания прежде, чем он решит сказать что-либо во гневе; и это средство, кажется, заменило все остальные. Я также прочитал книги философов-моралистов, которые обязуются назначить действенное средство от любого умственного заболевания. Но после того, как я подверг все эти расхваленные лекарства простой проверке, то нашел, к своему смятению, что они мало действенны в практическом использовании. Во множестве случаев причины умственных болезней оказывались материальными, и состояли в переизбытке или недостатке желчи, или какого-либо иного телесного вещества; во всех эти случаях лечение, похоже, уже было назначено; так Галена, царя среди врачей, убедили в том, что характер зависит от телесного нрава. Поскольку и солдат может утерять свою храбрость и силу, оголодав и будучи заключен в тюрьму, также и человек добрый может поддаться гневу попросту по причине дурной телесной привычки. Это мнение само по себе является наиболее разумным, и оно подтверждается, наряду с другими вещами, утверждениями Арнольда из Виллановы в той его книге, где он приводит достоинства всех лекарств посредством таблицы четырех качеств: «Лекарства, которые ведут к умственному превосходству, это те лекарства, которые улучшают усвоение пищи и питают мозг и основные жизненно важные органы посредством избавления от всех избытков и очищения крови; поэтому вы найдете у многих авторов, пишущих о медицине, что они пишут о своих лекарствах, будто они воздействуют непосредственно на ум, когда это воздействие производится только посредством живота, мозга, крови, печени и т.д., и так они способны улучшать умственные способности, улучшая общее здоровье мозга, ускоряя все телесные процессы, и тогда мы можем сказать, что они влекут за собой счастье, поскольку они склонны укреплять конечности, очищать кровь, а также производить прекрасную бодрость. Иные лекарства «приводят в Рай», поскольку располагают сердце к милосердию и всем видам благих деяний посредством своего воздействия на кровь. Некоторые из лекарственных трав способны возбуждать любовь, ускоряя циркуляцию крови и очищая кровь, таким образом пробуждая сексуальный инстинкт; в то время, как другие делают людей целомудренными и религиозными, вызывая оскудение и хладность крови, устраняя опьянение всеми возможными чувственными склонностями. Подобным же образом возможно, посредством определенных наркотиков, сделать человека глупым и безумным, так как люди становятся глупыми и флегматичными, если выпьют слишком много вина. Также можно заметить, что порой, после поглощения определенного вида пищи человек становится легок сердцем, радостным, он хочет танцевать и петь, не смотря на то, что обычно эти персоны степенны и мрачны, в то время как другие виды пищи оказывают иное на них воздействие. Так врач обладает властью сделать скрягу щедрым, человека целомудренного - похотливым, робкого человека - смелым, просто изменяя характер его жизненных соков. Таковы поразительные тайны медицинского Искусства, хотя, конечно же, они и скрыты от глупцов и невежд. Существует множество людей страстно увлеченных, которые не станут полагать, будто медицина способна излечить только головную боль; но этим людям известно совсем немного о возможностях этой науки. Гиппократ наложил запрет на тех врачей, которым раскрывал свои тайны; и это было мудрое запрещение.».

Не смотря на рассуждения, которые приводит Майер далее, о лекарствах, мы видим, что здесь он также, в некотором роде, соглашается с действенностью вещественных лекарств, все же не отступая от вещественной Алхимии, занятия коей, по утверждениям Крэйвена, могли бы привести Майера скорее не к поискам Розенкрейцеров, но к поискам химических «чудес», которые позднее стали опорой для материальной науки.

«Чуть далее автор пишет; «Какое лекарство может произвести больший жар, чем гнев? или же охладить тело более, чем страх? или укреплять нервы более, чем основательно, чем радость? Или питать и успокаивать более, чем надежда? И что является более точной причиной смерти, если не отчаяние?» Это слова философа, и они являют ту медицину, которая может, посредством тела, исцелить душу, предоставив таким образом средство как от гнева, так и от иных умственных волнений».

Действительно, мы можем видеть, что материальные лекарства способны влиять на настроение человека, не смотря на то, что всякое человеческое состояние души, проявляющееся на материальном плане, происходит от причин духовных. Поскольку в материи скрыт Дух, сложно было бы отрицать и действенность мер, применяемых на материальном плане, однако эта действенность нисколько не излечивает дух, если и излечивает душу, которая еще только может обрести бессмертие. Здесь мы можем найти некоторые отсылки к излечению душевного состояния человека препаратами, которые, однако, далеко не всегда могут помочь причину беспокойства человека.

«Верно, если и есть средство от гнева, тогда, в нынешнем положении мира, оно бы весьма низко ценилось. Тем не менее, оно успокоило бы нервы отдельных людей, пусть иные и не признали бы его ценность. Но то, что люди не ценят в данный момент, однажды может оказаться в большой цене. Такова переменчивость всех вещей, присущих человеку. Гален однажды сказал, что варвары Англии и Германии относились так же враждебно к Медицинской науке, сколь были и невежественны в ней. Но теперь потомки соотечественников Галена впали в варварство, в то время, как англичане и германцы являются самыми искусными врачами в мире. Таким образом кажется вероятным, что однажды это средство будет пользоваться большим спросом, в особенности когда мы рассматриваем его значительную пользу и то бессчетное зло, которое приносит гнев людям.

То, что было сказано о гневе, равно применимо и к печали; поскольку, в то время, как симптомы гнева являются более или менее умственными, симптомы печали оказывают более заметное и длительное влияние на тело. Это великое Средство от гнева и печали, и поэтому весьма желанно было бы обрести его, если бы только было возможно отыскать Феникса, который мог бы предоставить его. Где буду я искать его? Где справлюсь о нем? У кого разузнаю? Я решил поехать за границу, и искать его до тех пор, пока не найду. Фортуна помогает храброму, а к ленивому и праздному никогда не приходит знание. Я покину свою родную страну, - с лаской, поскольку люблю ее, и с печалью, поскольку буду скучать по своим друзьям, - и буду странствовать от страны к стране, пока не смогу возвратиться с Медициной, которую я страстно желаю. Всякое начало всегда затруднительно: тот, кто никогда не грустил, не способен радоваться; тот, кто никогда не ошибался, не вернется на правый путь; и, как сказал химик: «В Алхимии существует определенное благородное вещество, которое переходит от мастера к мастеру, начало которого - страдание и горечь, а окончание - сладость и радость». Итак, я рассчитывал на то, что перенесу трудности и пройду чрез горький опыт, но я также ожидал и того, что они увенчаются радостью успеха. В существовании Феникса я не сомневался, или, возможно, я и не искал встречи с ним. Для меня достаточно видеть Солнце и его лучи, даже если я не могу их коснуться; и, возможно, для нас даже лучше то, что мы не можем слишком приблизиться к Солнцу».

Такова же была и судьба Майера в отношении Розенкрейцерв: не смотря на его неутомимые поиски, он рад был уже всего лишь жить идеей Розенкрейцерства и претворять ее в жизнь, однако, как он, скорее всего, лишь полагал, так и не встретился с ними.

«Но, что касается той Медицины, которую я ищу; как могу я получить совершенное знание о ней прежде, чем прикоснусь к ней? Как возможно для меня стать Мастером прежде, чем стану учеником? Произведения каждой из стран не похожи друг на друга; и, возможно, в одной части мира я смогу изучить то, чего не узнаю в другой. Кроме того, я задавался вопросом: может ли жизнь странника причинить вред? Не паломники ли мы все к той земле, откуда прежде сошел наш Спаситель Христос? Не пример ли странствия являют для нас ласточка, вестник весны журавль, аист и другие перелетные птицы? Не открыт ли весь мир пред человеком, подобно тому, как и воздух повсюду доступен птицам? Сам великий Феб, бог Солнца, путешествует день за днем по широкому небесному простору. Сердце человеческое бьется и пульсирует в его груди от первого до последнего дня его жизни; и, окружив себя всеми этими образцами и примерами, мы приходим к выводу, что совершенно естественно для человека вести жизнь пилигрима, в особенности если этот пилигрим идет к определенной цели. Торговец путешествует по земле и морю, чтобы приобрести товары из отдаленных стран; но более благородными товарами, безусловно, являются наука и знание, - продукты, производимые умом. Тот, кто остается в своем доме, погребет в нем свои таланты, и узнает совсем немногое о тайнах Вселенной. Кроме того, путешествовать всегда приятно, и благородным является путешествие, длящееся несколько часов, вслед за Солнцем. Поскольку наиболее духовное является наиболее стремительным в своем движении, в то время, как одна безжизненная земля неподвижна».

В данном отрывке мы находим подобие Верха и низа, Неба и земли, поскольку далее Майер также говорит о Боге как о Том, кто не движется, поскольку Он Вездесущ.

«Другие три элемента пребывают в вечном движении: воздух проносится по земле в виде ветров, ураганов и бурь; огонь пожирает все на своем пути, когда мчится, чтобы привести в большой город разрушительный пожар; вода бежит в реках и могучих потока, она спешит достичь моря. Вознесем же взгляд к небу и узрим, как оно движется в своей славе. Звездам, Солнцу и Луне известно время и сезоны их восхода и захода. Ядро, выпущенное из наимощнейшего оружия, в течение восьми дней очертило бы пределы нашего мира (а он равен более, чем 25 000 миль); но Солнце, не смотря на свои размеры, преодолевает то же расстояние в течение 24 часов. Наши мысли пошатнулись бы, едва мы решили бы уразуметь скорость, с которой Сатурн движется вокруг Солнца, и с которой небеса вращаются вокруг своей оси. Но все же, более великой, и многим более замечательной является скорость человеческой мысли, которая в мгновение перемещается от одного конца небес до другого».

Здесь же, ссылаясь уже на работы Роберта Фладда, мы можем заметить и существование подобия между Богом и Человеком, поскольку, исходя из идей Фладда, Бог является Тем Умом, который с помощью Своей Мысли совершил Творение. И мысль Человека, таким образом, также представляет собой величайший инструмент для его использования, что теперь значительно развито в виде теории и практики Ментализма, в котором, впрочем, не всегда проводится данная аналогия.

«Мы можем предположить, что Ангелы, как духовные существа, перемещаются со скоростью того, что есть духовного в человеке, то есть со скоростью мысли. Один лишь Бог недвижим; поскольку Он Вездесущ. По этим причинам я чувствовал, что для меня окажется интересно и приятно, благородно и чрезвычайно выгодно последовать примеру целого мира и предпринять паломничество, дабы отыскать удивительную птицу Феникс. Поэтому я решился на длительное путешествие, и, во-первых, объехать все страны Европы, и затем, если то будет необходимо, проследовать в Америку, потом в Азию, и, наконец, прибыть в Африку. Если, после тщательного искания Феникса во всех этих частях мира, я не преуспею в том, чтобы найти ее или услышать о ней, тогда я смогу на всех разумных основаниях оставить всяческую надежду на то, чтобы когда-нибудь ее узреть. План моей поездки был определен посредством относительных качеств элементов, которые представляют различные части мира, то есть: Европейские страны соотносятся с Землей, Америка - с Водой, Азия - с Воздухом, и Африка - с Огнем; Земля же не способна стать Воздухом кроме как через посредство Воды; а Вода не может стать Огнем, кроме как через посредство Воздуха. Поэтому я решил в первую очередь отправиться в Европу, которая представляет собой элемент наиболее плотный, и, в конечном итоге, в Африку, которая представляет собой наиболее тонкий элемент. Но основания мои окажутся более ясными, когда я стану говорить о различных частях мира».

Весьма интересным нам кажется соотнесение нематерильаных элементов с материальными частями мира, которое, безусловно, является значимым в аллегории, так как аллегория эта построена на реальном материальном плане, чем доказывает и здесь подобие вещей верхних и вещей нижних.

«Европа: Земля

Я покинул родной город в день Весеннего Равноденствия, когда и Луна, и Солнце находились в Знаке Льва, намереваясь предпринять первое путешествие через Европу, расспрашивая всюду о Фениксе. Я принял решение о Европе, поскольку хотел представить элемент Земли, поскольку Земля формирует основания всех эфирных элементов, и располагается над Водой, таким образом, Европа является матерью всего мира, и, хотя она меньше, чем иные континенты, она значительно превосходит их в храбрости, энергичности и умственной силе через своих обитателей. Некоторые говорят, что одна горсть земли составляет десять горстей воды, сто горстей воздуха и тысячу горстей огня; и в этом заключается относительная значимость различных континентов, если Европа соответствует Земле. Европа породила храбрейших воинов и самых выдающихся завоевателей; и, хотя она подчиняла себе другие континенты, сама она никогда не была порабощена ими. В числе четырех великих мировых империй только одна из них была основана азиатским принцем; Македонская Империя, Римская и Тевтонская Империи основывались в Европе. Александр Великий и Юлий Цезарь были среди ее сыновей. Если мы посмотрим на карту Европы, то в форме этой части мира мы легко распознаем деву; но сердце ее - сердце льва. Поэтому я решил начать свое путешествие с этого Девственного Льва, потому что он ясно соответствует основному элементу: Земле.

Европа - Дева, поскольку она прекрасна и безупречно чиста; она - Лев, поскольку завоевывала других, но сама никогда не была завоевана. Среди небесных тел Солнце соответствует Европе, а среди металлов - золото. Поскольку, не смотря на то, что она порождает совсем не много золота, и Солнце бросает на нее свой свет менее свирепо, чем на Африку, все же она достойна сравнения с Солнцем и золотом по причине совершенства ее людей, и, хотя несколько лет назад в Германии действительно появились на свет настоящие львы, все же мы называем ее Львицей только из-за крепости ее сердца. Европа - Мать Мира, Германия же - ее сердце».

«Европа - не Европа без ее чудес. Сообщают, что в Паннонии, люди живут в небольших каменных домах под водой».

Интересно было бы провести аналогию между материальным телом и каменными домами, и воды с астральным планом. Поскольку материальное тело, если оно в действительности было облагорожено Духом, представляет собой крепость, абсолютно непроницаемую для астральных воздействий.

«Говорят, горячие источники Карлсбада застывают, становясь камнями. На побережья Пруссии светопроницаемый и прозрачный камень (янтарь), образованный из растительных соков, выбрасывается на берег в больших количествах. <...> Итак, Европа являет собой Льва Земли. Это выражение предназначено для тех, кто слышит не только своими ушами, но и своим разумом, и это Земля, которая сопротивляется Огню, подобно Золоту, и не рассеивается распадается на Воздух».

«Следовательно, Европа (золото вселенной) представлялась тем самым местом, в котором я с наибольшей вероятностью услышу о Фениксе и его Лекарствах. Но большинство их тех, кого я встречал, смеялись над моим вопросом, и говорили, что я, подобно Нарциссу, влюбился в тень своего собственного разума, эхо моих суетных и честолюбивых мыслей, существо которых составляло лишь мое собственное безумие. "Слова Алхимиков, - говорили они, - подобны облакам: они способны иметь ввиду и представлять что-либо, что согласуется с фантазией их слушателей. И, если бы даже и существовало подобное лекарство, человеческая жизнь слишком коротка, чтобы его искать, все, что делает жизнь ценной, должно быть отторгнуто, им придется пренебречь, в то время, как вы охотитесь именно за этим. Если мы можем наткнуться на это знание по воле случая, в то время, как будем заниматься иными поисками, тогда хорошо; но, если нет, тогда мы могли бы приберечь время для поисков более близких".».

Итак, в Земле, где сокрыто Золото, или Духовное Сокровище, герой Майера не смог найти понимания и ответа на свои вопросы. Пожалуй, наиболее трудной представляется задача отыскать то, что находится наиболее близко. Свет и тепло того сокрытого Золота согревал жителей Европы Майера, и поэтому, пожалуй, находясь к Золоту настолько близко, они и не могли желать чего-либо лучшего. Поскольку стесняющих обстоятельств, как таковых, не существовало. Поскольку то, что пребывает Вверху, подобно тому, что пребывает Внизу, люди «Европы» были ослеплены сокрытым светом Золота, и были более всего погружены в иллюзию счастья, так, что не могли желать ничего лучшего.

«Эти возрождения (по крайней мере, вторую их половину) я встретил следующим образом: «Поиски этой Медицины требуют всех сил человеческого тела и ума. Тот, кто занимается ими с небрежением, не может надеяться даже на то, чтобы проникнуть сквозь шелуху, покрывающую знание. Предмет нашего искания - глубинная тайна, и человек, который не готов отдать себя полностью данному исканию, лучше бы вообще воздержался от него. Я с готовностью признаю, что силы моего ума не таковы, чтобы сулить мне скорейший успех. Но Дух во мне побуждает меня предпринимать эти поиски; и я уверен, что Бог в конце концов вознаградит мое терпение и мое смиренное ожидание, которое я обращаю к Нему. Как всякий Король любит свою Королеву, так и каждый жених предан своей невесте, и так я расцениваю науку эту более прекрасной и восхитительной, нежели что-либо другое в этом мире. Итак, сложно добиваться прекрасных вещей, и тяжелый труд является путем к тому, что возвышенно и великолепно». Такова была суть моего ответа».

Поскольку люди «Европы» не испытывали страданий Духа, им было бы сложно понять героя, который более всего желал обрести это Знание. В Духовной Алхимии является важным отвернуться от всего, что может помутнить человеческих разум, отгородиться от любых влияний, которые могли бы нарушить герметичность сосуда и испортить реакции, происходящие в нем. Герой Майера чуть было не подпал под наиболее грубое искушение, искушение материальным «счастьем», которое является лишь аллегорией к Счастью Духовному.

«На тот момент я уже объехал большую часть Европы, и тогда мне пришло в голову, что Италия и Испания часто упоминались древними как великие центры тайного знания, и поэтому туда я и направил свои стопы. В Испании я услышал, что давным-давно здесь жили некие арабы (Гебер, Авиценна и др.), и что они владели чудесным Лекарством; мне также многое рассказали о Геркулесе и о его достижении в снискании золотых яблок Гесперид, а также и золотого кубка, в которой он получил лекарство от гнева и печали. Все благоразумные люди решили, что в нем содержалась малая часть перьев Феникса. Я увидел, что Герион и его три тела были темой для рассуждения в сочинениях философов, что Геркулес был трудолюбивым творцом, искателем Лекарства. Но никто так и не смог дать мне определенные сведения. Однако, я не хотел покидать Европу, не посетив Канарские острова, которых числом семь, и которые называются: Лансароте, Бонавентура, Великая Канария, Тенерифе, Гомера, Ферро и Пальма».

Здесь Михаэль Майер приводит отсылку к Семи Древним Планетам, по числу приводимых им Канарских островов. В действительности, Майер видел замечательную систему связи между Алхимией, Астрологией и Мифами, как Египетскими, так и Древнегреческими, в которых он был весьма сведущ, и в первых - по причине того, что почитал мудрость, ближайшим для нас истоком которой считал Египет. Он полагал, что традиция Древнего и истинного Знания происходит от древних времен, и с тех пор передавалась лишь немногим Избранным, которые были удостоены Посвящения. Продолжателями этой Традиции, как писал Михаэль Майер, были и Розекрейцеры.

Касательно свойств, приписываемых Оккультизмом Семи Древним Планетам, а также Алхимических процессов, то они в действительности могут быть найдены в точном отражении в Древнегреческих Мифах. Причем наиболее точно в виде Духовной Алхимии, процессы которой протекают на астральном плане при очищении Астрального Тела от пороков.

«Три из них, Лансароте, Гомера и Ферро, каждый управляется своим королем. Ферро абсолютно лишен пригодной питьевой воды, но его обитатели добывают ее из определенного вида лиственных деревьев, которые дистиллируют сладкую воду количествах, достаточных для целого острова. Чужеземцы и пираты, которые высаживаются на этом острове, не зная о таком положении вещей, не задерживаются надолго в Ферро от жажды».

Данный отрывок также имеет отношение к Духовной Алхимии, поскольку эта Вода обладает особенными свойствами, и о том, каким образом она добывается, неизвестно тем разбойникам, которые желают остров ограбить. Мы можем сравнить это с астральным телом человека, которое является основанием чувственного восприятия человека, которое таким образом оказывается защищено от измождения его пороками, которым неизвестно, каким образом можно извлечь из человека чувственные реакции.

«В это время Король Гомеры умер, не оставив после себя наследника мужского пола, и его подданные отказывались признать власть его прекрасной дочери Бланш, до тех пор, пока она не примет руки какого-либо поклонника королевского происхождения, поскольку, говорили они, недостойно мужчин быть руководимыми женщиной, они годны только для того, чтобы навредить мужественности национального характера, как показывает опыт правления женщин над иными народами в течение любого периода времени. Поскольку там женщины заняли место мужчин, а мужчины деградировали до положения женщин; и, наконец, как следствие являлись непомерные излишки расточительства и разврата. И так королевскую деву уговорили пораздумать над вступлением в брак».

В данном отрывке мы наверняка видим необходимость главенства разумного существа, которое обладает волей, над чувственным, которое способно привести лишь к невоздержанности и чрезмерным растратам человека.

«И вот, на острове жил юноша королевского происхождения по имени Брумазар (у него были прекрасные темные локоны и сияющая золотая одежда), который был страстно очарован королевской девой Бланш, и Бланш отвечала ему взаимностью. Он сватался к ней и добился ее, и свадьбу должны были сыграть при условии, что она принесет ему в дар алмаз великой ценности и величины, а он должен был передать ей роскошный рубин цены немереной (то есть, стоимостью в миллион дукатов); он, как Король ее и Супруг, должен был защищать ее от всех опасностей и от грабителей, которыми полнилась страна, в то время, как она должна была кротко обещать повиноваться ему без ухищрений и уверток».

При этом подчинения существа чувственного существу разумному должно быть абсолютным, не допускать мысленных оговорок и тому подобных ухищрений, иначе на чувственное существо не будет произведено никакого эффекта.

Мы перейдем к итогу исканий героя, описываемого Майером, который он обретает в Африке, которая соотносится к Элементом Огня. Здесь он встречается с Сивиллой, которая рассказывает ему о том, что он найдет птицу Феникс в Египте, в обители Меркурия. Как мы уже говорили, Майер весьма почитал Древний Египет и его Тайны. И, кроме того, весьма символично здесь обращение к Египту, поскольку, согласно Алхимическим трактатам, температура огня в Алхимической Операции должна была равняться температуре летних месяцев в Египте. Этот Огонь, в то же время, в Духовной Алхимии означает Молитву, которая воспламеняет человека изнутри, и таким образом, посредством Высшей Добродетели, Веры, человеческое существо полностью преобразовывается, и преобразованию этому больше нет никаких изменений, оно вечно, постоянно, представляет собой Константу и является Истинным.

Однако удивителен и итог данной аллегории, абсолютно аналогичный выбору самого Майера.

Найдя обитель Феникса, он не застал его в своем гнезде, и, поскольку от него требовалось подождать несколько недель, герой отправился в свой родной город, где принялся за написание эпиграмм, посвященных Фениксу и Сивилле. Одну из них, «Восхваление Феникса», мы приводим ниже:

«Эпиграмма

Восхваление Феникса

О Чудо Мира, чудо незапятнанное, единственный в роде своем Феникс, что преподносит себя великим Мудрецам! Твои перья красны, златой окрас шеи твоей; гнездо твое созиждено из кассии и Сабейского ладана. Когда жизнь твоя подходит к концу, тебе известен тайный путь Природы, посредством сего ты восстанешь для новой жизни. И посему ты сам радостно предстаешь на Алтаре Фив, дабы Вулкан даровал тебе тело новое. Златая слава перьев твоих зовется Лекарством, несущим здоровье, и средством от человеческих несчастий. Ты обладаешь властью отбрасывать болезнь и вновь делать стариков молодыми. Тобой, Благословенная Птица, я обладал бы с большей радостью, нежели всеми богатствами мира, и познание тебя было тем счастьем, которого я искал множество лет. Ты сокрыта вдалеке от собственного гнезда, и, если Плиний пишет, будто видел тебя в Риме, тогда он пребывал в великом заблуждении. Ты была под защитой собственного дома, пока глупый мальчик не растревожил тебя: если ты действительно даруешь кому-нибудь свои перья, прошу, пусть станет он Мудрецом».

И в этой эпиграмме Майер от лица героя его аллегории просит Феникса даровать Мудрость тому, кого он одарит своими перьями. Однако, он не просит лично для себя.

Возможно, служение Михаэля Майера состояла в том, чтобы на самом деле учредить Орден, подобный Небесному Розенкрейцерскому Братству, на земле, и таким образом обеспечить резонанс их мыслей в материальном мире. Тем не менее, ради этого он отказывается от того, чтобы немедля самому обрести Мудрость от Феникса, и вместе с ней - исцеление от всех человеческих печалей и горестей.

Пожалуй, можно отметить определенные различия, и в то же время подобие между тремя Розенкрецерскими авторами: Михаэлем Майером, Робертом Фладдом, с которым они были чрезвычайно близки, и Генрихом Кунратом. Несмотря на разность своих подходов к Алхимии и имея разный подход к своим исканиями, они, все-таки, были сходны в своем прославлении Розенкрейцерского Братства и его Возвышенных идеалов, в своем воспевании Бога и Духовности как единственной Панацеи для человека, Примирения с Богом для обретения того Лекарства, которое единственное может спасти от всех печалей и невзгод, поскольку не существует никого, подобного Богу, и не существует никого, кто мог бы его превозмочь. Поэтому, поскольку в Высшей Науке пребывает Спасение, а Исцеление пребывает в Истине, Майер, Фладд и Кунрат в своих поисках были различны, но сходны в той цели, к которой уповали прийти.

Вот, что пишет о них Дж. Б. Крэйвен в своей книге «Граф Михаэль Майер»:

«Работы Майера отличались от работ Фладда. Они были анатомическими, каббалистическими, посвященными Иудейской и Христианской Теологии. Опять же, Майер преуспел также в классическом и профаннном обучении. Он имел глубокое представление о древней мифологии, в особенности египетской и греческой. Страницы «Symbola» стали источниками, из которых черпали свое несовершенное вдохновение авторы последующих времен. Из этих страниц они почерпнули множество любопытных историй и оригинальных историй касательно древних Алхимиков и исследователей природы. Майер не утверждал, что является теологом. А Фладд теологом являлся. Оба этих типа объединились в Генрихе Курнате, чьи труды «Amphitheatrum» и «Chaos» заслуживают большего внимания, нежели они удостоились.

Отложив на время истории и дискуссии о Розенкрейцерах, извлечем теперь некоторые моральные и религиозные уроки из работ трех этих великих ученых.

Не существует более наполненного любовью, теплом и почитанием к Яхве, Величайшему и Наилучшему, чем «Tractatus Theologo-Philosophicus» Роберта Фладда. Тот же дух почитания, хотя, может быть, выраженный в более строгой манере, мы можем узреть в «Улиссе» Майера.

Мы не можем знать точно, но можем постараться исследовать, что именно было прочитано и усвоено Майером. Без сомнения, в Праге он обладал великими возможностями. Библиотека Рудольфа была обширна, в ней были собраны наилучшие книги, и она являла собой само совершенство. Чтение Фладда имело более узкую направленность, Кунрат же читал больше книг, связанных со Священным Писанием. Эти трое образуют круг, являющий нам души жаждущие, пребывавшие в чтении мастеров древности – классических авторов, еврейских, христианских. Возможно, «Улисс» - это последняя нота, произведенная Майером, его пик. После своих путешествий великий античный герой возвращается домой, и находит там любовь и покой. Проницательный, красноречивый, благоразумный, изобретательный в труде, войне, в опасности, всегда постоянный и искренний, Улисс представляет для Майера символ совершенного человека, храброго и мудрого, чья мудрость украшает его образ действий, стяжает богатства и сочетает добродетели.

То, что Майер был искателем действительного камня и тинктуры, сомнительно. Исходя из его сочинений, это становится совершенно ясно. Он верил (как и многие) в трансмутацию металлов, в искусство преумножения золота. Эти древние исследователи природы полагали, что металлы растут подобно растениям, и поэтому могут быть взращены из зерна. И они пытались найти это зерно. Некоторые из них верили, будто им удалось его отыскать. Майер не был далек от этой золотой лихорадки, точно так же, как и Кунрат. Они жаждали богатств, и эта жажда могла бы отвратить Майера от высоких исследований. Однако то драгоценное золото, которое они желали обрести, вино мудрецов, являлось не совсем материальным. Они на самом деле искали, порой на ощупь, Природного опыта. До некоторой степени, им удалось преуспеть. Возможно, здесь Майер пребывает на уровне приземленном. Его идея касательно Розенкрейцерского Общества, а также его тайн, не возвышенна и не мистична. В «Themis Aurea» Братство представлено в виде исследователей Природы, врачей и химиков, которые тщательно трудятся над ее тайнами. «Среди них всегда есть один управитель и руководитель, которого они слушаются. Они обладают истинной астрономией, истинной физикой, математикой, медициной и химией, с помощью которых они способны производить редкостные и чудесные результаты. Они в высшей трудолюбивы, скромны, умеренны, чистосердечны и соблюдают тайность».

<…> Мне кажется, что разница между Майером и Кунратом такова: Майер ставит на первое место материальную Алхимию, а Кунрат ставил на первое место Алхимию Духовную.

То, что Майер осознавал глубины Духовного учения, сокрытого в Алхимических образах, очевидно из некоторых частей его работ, и в особенности это заметно по книгам позднего периода его жизни.

Геркулес рассматривается Майером не просто как Самсон, но как Сам Божественный Победитель, в его битве против Кербера, царя сил тьмы. Не содержатся ли на «Троне святого Петра в Риме» «труды Геркулеса и Знаки Зодиака»? Не имеют ли отношения «тайны Семи Звезд» в «Апокалипсисе» Святого Иоанна Богослова к Семи Планетам с приписываемыми им невыразимыми Дарами мудрости, понимания, наставления, Духовной силы, знания, набожности и страха Божьего? Число и свойства трудов «двенадцати Апостолов Агнца», Откровение Бога во Храме, чей пол – из чистого золота, чьи ворота – жемчужные, а фундамент его – драгоценные камни, олицетворяются подвигами Геркулеса, надлежащим образом сгруппированными. Двенадцать Знаков Зодиака отождествляются с двенадцатью коленами Израилевыми. «Двенадцать колен были задуманы теологами древности для того, чтобы служить прообразом двенадцати Апостолов, которые соотносятся со Знаками Зодиака. В первом веке Солнце вошло из Знака Овна в Знак Рыб». («Канон всех Искусств», с. 102) Так Святой Петр, рыбак, стоит во главе двенадцати.

«Мы, Христиане, - добавляет Майер в заключении своего труда «Arcana Arcanissima», - раскрыли для себя то, что было сокрыто в древних аллегориях. Мы перенеслись в сияние истинного света. Наш Бог даровал нам медицину для души и тела, истинно драгоценную и золотую, сначала от лица Трисмегиста, и теперь – посредством нашего «medicus»³ Иисуса Христа, который есть камень, выточенный нерукотворно, из вершин гор, и он же есть краеугольный камень, отвергнутый народами, но сотворивший главу и славу Вечного нерукотворного Храма, вечного на Небесах.

В своем труде «Symbola Aurea» Майер обращается к знанию Святой Троицы, раскрываемому Гермесом Трисмегистом, который сам был Творцом всего. Моисею, пишет он, было ведомо Искусство, иначе как бы мог он рассыпать по воде прах золотого тельца и заставить пить сынов Израилевых?

Однако Мориен² был первым Христианским Алхимиком. Фома Аквинский определил суть работы, он пишет, что «в истинной Герметической операции существует исключительно один Сосуд, одно вещество, один способ и только одна Операция».

В седьмой триаде «Феникса» Майер со всей ясностью раскрывает этот секрет. «Ее глубинные тайны, - пишет он. – представляют живой образ нашего Творения и Искупления <…> Три реки омывали Эдем, и три водных потока присутствуют в нашей работе. <...> Все потомки Адама были обречены на смерть, Творец в Его Милосердии вспомнил о нем, и решил всю человеческую расу от смерти одним из величайших таинств. Он стал Человеком, рожденным Девой, пролил свою Кровь, умер на Кресте, поправ главу Дракона, изъяв его яд" <...> Тот, кто узрит, как Иисус Христос спас нас от смерти, уразумеет искусство, очищение и влияние металлов. <...> Устойчивые тела никогда не объединятся с летучими, до тех пор, пока не будут найдены сладчайшие узы, которые приведут к единению противоположности - "необходимо отыскать посредник".»

Как мы видим, не смотря на свой интерес к вещественной Алхимии, Михаэль Майер высказывает идеи, родственные идеям Роберта Фладда, и даже идентичные. Здесь главным образом мы говорим о Иисусе Христе как о Краеугольном Камне нерукотворного Храма, который пребывает на Небесах, но не на земле. По этой причине, мы можем сравнить этих Розенкрейцеров, столь разных, но столь сходных в своих изысканиях и выводах, с четырьмя Евангелистами, каждый из которых писал Евангелие согласно своему собственному характеру, по-разному, но всегда с одной возвышенной целью и всегда о Спасителе Иисусе Христе, что дало возможность сравнить их с четырьмя Керубическими Животными: Львом, Быком, Орлом и Человеком.

 Примечания:

1. Tempore Æstivo - Летней порой. – прим. перев.

2. Мориен (Мориенус) – александрийский алхимик, живший в VII столетии. – прим. перев.

3. Medicus  - лекарь. – прим. перев.

Составлено © Eric Midnight для Teurgia.Org, 2011 год.