Миг Стефана Цвейга

Это могут быть деревья, похожие на когтистые щупальца... Но, с другой стороны, они вполне могут
оказаться и когтистыми щупальцами, притворяющимися, что они деревья!
Стивен Кинг, "Бессонница"

***

…Желто-черное веселье: так называли ее дружки за любимые цвета в одежде (еще иногда она титуловалась Осиной Королевой) и за невозмутимый характер…

Стефану Цвейгу восемь. Сегодня ему опять снились орлы.
Сейчас Стефан сидит на ковре, поджав ноги, и внимательно изучает конструкцию из кубиков, которую только что собрал.

Но думает он совершенно не об этом.

Стефан Цвейг один в огромной, серой и пустой комнате. Если захочет, он может выйти на балкон из слоновой кости и полюбоваться закатом солнца, или же двух, как было в прошлый раз.

Но он не хочет, он не любит видеть закат солнца, не любит синее небо с бегущими по небу облаками. Сейчас Стефан Цвейг просто старается забыть о вещах, которые его пугают. Например, о растениях, которые шевелятся под ковром. Он не хочет думать об этом, потому что тогда, если Стефан на секунду откроет крепко зажмуренные глаза, то увидит уродливый стебель, покидающий свое укрытие. Конечно, он не пробовал так делать – но зачем проверять то, что и так ясно и испытано другими?

Громоздкий и очень красивый радиоприемник возвышался над мальчиком, давил своей массой, грозил обрушиться и прижимать, прижимать к полу, пока не хрустнут косточки – но Стефан Цвейг совершенно не боялся радио. Напротив, оно было его лучшим другом и помогало скоротать время, пока отец выступал с речами. Он и сейчас наверняка был где-то там, на площади, которую видно с балкона. Размахивает руками перед морем людей и объясняет им что-то, пока неясное Стефану.

Он ведь еще совсем ребенок.

Они бросали мусор прямо перед собой на землю, говорю тебе. Они пачкали землю...
Но иногда Стефана Цвейга преследует и другое кошмарное видение – что он обопрется о перила балкона и увидит лишь абсолютно пустую площадь под серым небом. Лишь могучий порыв ветра пронесет оброненную кем-то фуражку – и тут Стефан закричит так сильно, что пронзит этот мерзкий, протухший мир и вернется к себе. Где всегда светло и замечательно. Где есть мама, папа и игральные кубики.

Где нет этих странных кошмаров наподобие растений, шевелящихся под ковром – или же здесь они все-таки есть?

Стефан не знал, что все маленькие дети подвержены беспричинным страхам.
…О нет, беспричинные страхи могут испытывать только повзрослевшие идиоты, сжигающие свое здоровье и мозги.

Так говорил Человек-Втыкающий-Иглы. При этом он, как обычно, мерзко улыбался и постоянно делал выпады в пустоту длинной, острой иглой, от одного взгляда на которую Стефану становилось плохо.

Человек-Втыкающий-Иглы появлялся не так часто, как растения из-под ковра, но он был гораздо страшнее. Сгорбленный, в каком-то черном балахоне, с длинным клювообразным носом, он быстро высовывался из-за дверного проема. Корчил гримасу, затем его вертикальные зрачки резко сужались, и Человек-Втыкающий-Иглы начинал приближаться, начиная говорить ужасные вещи.

Когда Стефан робко рассказал отцу о ночных визитерах, тот долго смеялся и сказал, что мистер, которого Стефан называет Человеком-Втыкающим-Иглы, великий monstrorum artifex, и что сын такого человека, как он, отец Стефана -  не должен бояться даже коммунистов, а уж тем более – подобных визитеров.

Стефан старался слушаться отца, и это помогало. Теперь оставались только растения и бледный лист пустой площади.

Но радио помогало, радио согревало и дарило надежду. Оно убаюкивало, ласково обволакивая, выжигая и расплавляя мозг.

Сейчас из радио доносились воинственные звуки какого-то марша. Задорные и насмешливые партии труб – будто мелодии ангелов, что на бреющем полете распарывают небо над Берлином. Повергая при этом в изумление толпы одинаково одетых молодых людей, в мозгу каждого из которых давно и уютно обосновался Человек-Втыкающий-Иглы (А может и его брат-близнец).

А само небо было вогнутым и опрокидывалось за горизонт – там уже открывался вид на великую пустыню. Еще один мираж, рожденный Стефаном, или, может быть, просто увиденный им.

Марш гремел и гремел в тишине увлеченно вгрызавшегося в себя города.
Стефан поглядел на сытое небо и зажмурился. Цинично вторгаясь в область безукоризненно грустной синевы, по небу плыла россыпь полупрозрачных и черноватых пузырьков, следовавших за взглядом мальчика. Мама говорила что-то о повышенном давлении, и еще много непонятных слов, но Стефан Цвейг знал твердо – надо просто не замечать их, и они исчезнут. Все плохое в этом мире появляется лишь тогда, когда мы вспоминаем о нем.
…и она восклицает "Как? Вообще никакой газировки... но это же...". Тут она, конечно же, захлопнула экскаватор, но я легко прочел обрывок фразы, так и оставшийся в зажиревшем мозгу этой женщины: "...неправильно! Так нельзя жить!". Вот она психология современного…

Да, вернемся к тому печальном факту, что Стефан сегодня во сне опять видел орлов. В этот раз он бежал по бесконечному ледяному лабиринту, срывая дыхание, карабкаясь по ухмылявшимся склонам, стараясь ни в коем случае (НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ, даже если его тазобедренный сустав будет насажен на иглу одного клювоносого приятеля)не взглянуть на небо цвета выбеленной солнцем кости. Орлы сидели на вершинах скал, их головы и чудовищные клювы терялись в белом тумане, на самом деле и бывшем небом – но Стефан Цвейг знал, что вертикальные зрачки внимательно следят за каждым его шагом.

А потом он увидел стоящего спиной человека, от которого Стефана отделяла лишь странная расщелина, со дна которой поднималось оранжевое пламя. Но когда незнакомец обернулся, то мальчик в ужасе закричал. Трехглазый урод оскалился и двинулся навстречу.

Хоровод таких же чудовищ подхватил мальчика и понес, понес уже в реальный мир.
Стефан Цвейг вновь видел орлов во сне, и это было ужасно.

А сейчас он сидел перед конструкцией из кубиков, глядя на само по себе сложившееся слово, которое одной мыслью опровергало только-только устоявшийся мир.
Помимо всего прочего, Стефан думал о своем брате, очень странном мальчике на девять лет когда-то бывшем старше. Когда у него было плохое настроение, он запирался в своей комнате и массировал клавиши пианино. В его мелодиях были все те эмоции, которые забивали душу и мешали нормально жить, а также заставляли постоянно приходить к стене.

Однажды брат Стефана пришел домой какой-то странно возбужденный. Он сразу же кинулся за пианино и с наслаждением исполнил несколько раз “Смайл”, едва не пробивая инструмент насквозь ударами костяшек. Он ломал ногти – но играл, играл самозабвенно, так, как никогда в жизни.

А потом он повесился, что очень расстроило отца и сделало его еще более неистовым.

С тех пор лучшим другом Стефана Цвейга стало радио, никогда не показывавшее музыкантов – но лишь озвучивающее их мысли. Мальчик часто представлял, как волны вещания плотной сетью расходятся по всей Земле, входя в глаза и уши каждому человеку. Эти волны, они ведь могут быть повсюду – так рассуждал Стефан Цвейг, и при каждом походе на улицу он вертел головой, стараясь заметить этих вездесущих и всесильных Гермесов радиостанций.

Песни были самые разные, они на миг выныривали из мертвого моря помех и скрывались снова. Стефану нравилось представлять, что он стоит на берегу этого моря, вытянув вперед руки – и на пару мгновений в них попадали дивные, неземные произведения, тут же сменявшиеся сухими военными сводками несуществующих боев и диалогами занудных и до ушного треска взрослых людей. Иногда самопроизвольная смена станций пугала. Быть может, во всем, что творится в мире виноват Человек-Втыкающий-Иглы? Тот самый, что сидит у приемника, крутит ручку и, нашептывая радиоветру свои сокровенные злые мысли, сдувает их на высокие частоты?

Главное – никакой радиотишины, иначе может произойти что-то ужасное.

…только повзрослевшие идиоты, сжигающие свое здоровье и мозги.
…Брось ты это обветшалое тряпье и вгрызайся в небо, мой друг! (откуда это?)
…имя сей звезде будет полынь и из дыма выйдет саранча и дана будет ей
власть, какую имеют земные скорпионы…(проповедники прочно обосновались везде, но неужели большому и могучему Богу есть дело до таких маленьких людей, которые маршируют на площадях и слушают голос радио?)
…На мгновение ему показалось, что все занавесы и декорации с картинами окружающего мира упали, и он увидел лишь холодную, сосущую черноту и омерзительных скрюченных хозяев этого шизофренического мира. Космический спектакль, как у ма…
…Самое главное - избавиться от иллюзии, что…
…Tra-la-la-la-la-la…
…Didn’t it raaaain?
…the heart (lord?) of the sun…
… Банальный случай, такое могло произойти с каждым…
Стефан не понимал, но продолжал слушать, холодея и ощущая свою беспомощность перед этим слепым и безжалостным крюком, методично срывавшим лоскуты с неба. Как Человек-вты…
…Что есть истинный гений? Истинный гений есть субъект, который…
…кающий-иглы…
…Гений - это метеор, который…
…Мясо в сыром виде... Чтобы разорвать его, порой приходится прикладывать зверские усилия. Преимущество такого мяса кроется в его необработанности, его сырости, его…
… дворцов сверхъестественной красоты и величия, украшенных драгоценными камнями; триумфальных колесниц, запряженных сказочными существами, известными только из мифов; фантастических пейза…
… Банальный случай, такое могло произойти с каждым…

Стефан Цвейг увидел черную точку в небесах и подумал вначале, что это лишь одна из многочисленных “мух”. Но происходило нечто из ряда вон выходящее. Она и не думала исчезать, а напротив лишь росла и приближалась.

- Вернулся! – радостно подумал Стефан Цвейг. – Он вернулся, мой Отец!
Как раз в тот момент радио начало передавать какую-то очень странную рваную музыку, перемежаемую огрызками маршей, криками, выстрелами и одной постоянно повторяющейся фразой. Потом наступила радиотишина и спустя семь секунд Вселенная проглотила и переварила себя, но это было еще не все. Вернее все – но перед этим произошло еще кое-что.

Стефан Цвейг распахнул двери башенного балкона и шагнул навстречу площади под открытым небом – он раскинул руки и приготовился поздороваться с Человеком-Втыкающим-Иглы, который на этот раз явился в виде задорно подмигнувшего бомбардировщика.

Когда это произошло, и неожиданный порыв ветра разбросал кубики сокровенного слова по площади, Стефан Цвейг успел лишь горько пожалеть о том, что именно сегодня он опять увидел во сне орлов – сегодня, когда все же наступил конец света.

…И этот странный человек, его имя;
Его настоящее имя, черт, его имя...
<Помехи>

А.Т. (2005)