Демоны:
незримые работники зла

Глава из книги Фреда Геттингса
«Тайный символизм в оккультном искусстве», 1987

Существует предание, согласно коему демоны были рождены от первой жены Адама, дьяволицы Лилит. Пожалуй, сие предание не лишено тонкого юмора, потому как оно подразумевает, что, ежели человек не пришел бы на землю, не было бы здесь никаких бесов. Похоже, что слепой поэт Мильтон помнил о сей легенде, когда  создавал своего великого демона Греха, обретшего бытие из размышлений Сатаны в момент, когда его гордыня сподвигла его измыслить мятеж против Бога. Подобно тому, как демон Грех был рожден от воображения Сатаны, так и бесы постоянно рождаются от воображения человека.

Рис. 161. Уста Адовы и бесовские искушения. Из манускрипта XIV в. в Британской библиотеке.

Считается, что бесы незримы по своей природе и склонности, и среди демонологов существует мнение, что все гротескные формы, коими они наделяются (рис. 161), в действительности не являются изобретениями самих демонов, но домыслами художников и поэтов. Демоны суть незримые посредники зла, но все же, что достаточно ясно являют многочисленные иллюстрации, рисунки и литературные описания, демонам  часто придаются формы, как если бы они были в достаточной степени зримы для обычного человека. Иногда они становятся видимы в людских умах как более или менее туманные образы, ночные кошмары или ужасные грезы.  Большая часть таковых мрачных образов многим обязана популярным изображениям демонов, кои можно найти в книгах и на картинах – это демонические формы, созданные художниками, поэтами и писателями. В иных местах, однако, говорится, что демоны могут принимать облик сами по себе, независимо от образов, навязываемых им воображением человека. Говорится, что демоны, будучи призываемы во время дьявольских ритуалов черных магов в магические круги, принимают действительные и отвратительные облики, созданные ими самими. Некоторые изощренные демонологические трактаты повествуют даже о том, как выглядит демон, когда он является в первый раз, и каков он будет, показавшись во второй раз, после того, как ему будет приказано магом вновь явить себя в более приемлемой форме. Рис. 162 взят из английской книги девятнадцатого века, содержащей сведения о демонах, известной как гримуар, и представляет типичное изображение Кассиэля, демона планеты Сатурн, в облике короля, восседающего на чудовищном драконе, как он являет себя, когда показывается в первый раз. Отосланный назад магом, он соглашается принять менее пугающую форму и обычно возвращается в человеческом образе.

Рис. 162. Сатурнианский демон Кассиэль верхом на драконе. Фрагмент иллюстрации из «The Magus» (лат. Маг) Фрэнсиса Барретта.

Итак, даже если предположить, что все формы, присваиваемые демонам, исходят из людского воображения,  или же от ужасных образов, кои они принимают в черномагических кругах, сие не препятствует нам задаться вопросом, откуда изначально таковые формы обретаются. Истина состоит в том, что способность людей к воображению не столь велика, нежели они предпочитают верить; даже человеческое воображение редко бывает способно сотворить форму из ничего. Обычно присутствует некий след, оставленный предыдущей идеей или образом, коий может быть найден даже в самых странных или оригинальных творениях. Таким образом, будет разумно спросить, как незримые демоны принимают свои причудливые и пугающие формы, дабы стать зримыми в сих масках воздушной материи или подобия плоти.

Почти сразу же после того, как Бог сотворил Адама из глины земной, Змей (коий и есть, несомненно, первый демон) явился, дабы соблазнить жену Адама. Не существует раннего описания внешности сего дьявола-змея, но, так как художники, иллюстрировавшие Книгу Бытия, знали, что Змей умел говорить, они часто наделяли его человеческой головой. Таковое создание змея-дьявола не требует большого усилия воображения, однако, среди большого числа демонов, признаваемых в дохристианском мире, был египетский бес, представляющий собой наполовину змея, наполовину человека. Сей демон был Ехидной, коя имела голову женщины и тело змеи, и была воспринята греческой мифологией в качестве матери нескольких демонов, из коих, пожалуй, самыми известными были многоглавый пес Ортос, таинственный Сфинкс и чудовищный Цербер, коий был стражем врат Ада. Мать такового потомства была благодарно воспринята христианскими художниками для символического изображения сладкоголосого Змея в Эдемском Саду, и тысяча средневековых изображений Искушения наделяли Змея главою женщины и змееподобным телом, обвившимся вокруг древа, на коем висит плод, послуживший причиной Падения человека (рис. 163); иногда демон представляется попираемым ногами Марии, чей Сын исправил последствия сего проступка Змея. Большинство художников, рисовавших таковой змеиный образ, не осознавали, что изображают древнего египетского монстра.

Рис. 163. Демон-искуситель Падения в облике змеи с человеческой головой. Сей образ, в конечном счете, исходит от того, коий использовался для египетского демона Ехидны. Средневековый витраж из церкви Сэнт-Этьен, Мюлуз, Эльзас.

Эта история происхождения образа, используемого для изображения первого нареченного демона, есть история практически каждого демона в мире. Так как демоны незримы для обычного человека, художник склонен полагаться, как на основу для своих творческих произведений, на старые образы, кои он находит в изображениях демонов или причудливых чудовищ более ранних времен.

По мнению некоторых, змей-демон был не первым бесом. Они говорят, что ночное привидение демон Лилит предшествует даже Змею в истории Падения человека. Она была названа первой женой Адама, до того, как эта роль была отдана Еве. Как следствие их союза, на свет появился род Лилит – первых демонов. В вавилонской литературе ее имя в особенности было окутано страхом, и существовал особый класс жрецов, назначением коего было отражать зло и ужасное колдовство, кое она распространяла в мире. Изображения Лилит были найдены археологами (рис. 164), а также она была описана в древних текстах, но действительную значимость она обрела в еврейской литературе, где ухитрилась занять господствующую позицию относительно деторождения. Для сего дня приготовлялись заклинания и магические символы, дабы отгонять Лилит во время беременности и родов в определенных домах. В Библии, где она была упомянута Исаией, Лилит связана с ночной совой и названа ночным чудовищем¹.  Подобные сведения привели к появлению множества странных изображений ее в образе птицы с большими круглыми глазами, хотя даже для вавилонян она была просто невидимой и (обладая свойственной демонам силой) способной принимать практически любой облик, какой она пожелает, в материальном мире.

Другим древним ночным чудовищем являлся инкуб, демон, приходящий к женщинам в их снах и вовлекающий их в страстную любовь к себе. Иногда инкуб представал в облике монстра, иногда - как прекрасный любовник. Именование «инкуб (incubus)» не несет в себе тайн, оно происходит от латинского incubare, что означает «спать»², и во времена Греции и Рима оно часто употреблялось применительно ко сну в храмах в лечебных целях. Женская форма демонического любовника (коя выбирала мужчин в качестве жертв) называлась суккуб – и вновь, иногда ее облик был прекрасен или чувственен, а иной раз страшен. Некоторые священники утверждали, что такие демоны, как инкубы и суккубы, нереальны, но суть вымыслы дремлющего ума.  Иные же, тем не менее, настаивали, что они были столь реальны (то есть столь материальны), что могли собирать семя тех, кого они возбуждали во снах, и использовать оное для порождения демонического потомства.

Как Лилит, так и инкуб были описаны в литературе, и обширная галерея изображений обоих демонов продолжает существовать, начиная с древних времен до современных дней.  Было бы поучительно, к примеру, сравнить довольно пугающий образ Лилит в ее вавилонском представлении (рис. 164) с ее современным изображением, посещающей умирающего человека на рис. 58. На сей интересной картине идеи Лилит и инкуба начинают объединяться, и демоническая Лилит превращается в некий род демона-любовника. Говорится, что Лилит приходит ко всем грешным мужчинам на их смертном одре и склоняет их вступить с ней в любовную связь. Несмотря на то, что она демон, она скрывает сие от умирающего человека, являя пред ним тело прекрасной женщины. Ее обратная сторона, коя сокрыта от человека, представляет собой нечто отвратительное и полуматериальное, напоминающее гниющее растение. Только когда мужчина решается попытаться овладеть сей женщиной, он обнаруживает, что держит в своих объятиях демона,  и что он свершил свое последнее движение навстречу смерти.

Это интересное изображение Лилит указывает на один из ключей к традиционному представлению, каким образом демоны делают себя видимыми для людей. Большая часть книг о демонах говорит, что они не имеют действительных тел, но «воздушные формы», сотворенные из «тонкого воздуха». Некоторые утверждают, что тела демонов состоят из особым образом сгущенного воздуха. В то же время, предполагается, что демоны обладают способностью делать эту воздушную форму еще более плотной, дабы она становилась видимой для тех, кто на земле. Так как демоны не ограничены каким-либо определенным физическим телом, они могут придать своему мыслимому телу любую желаемую форму, прежде чем уплотнить его. Вследствие чего демон может являться на земле в любом облике, каковой он предпочтет, и тот факт, что они столь часто выбирают для проявления чудовищные образы, есть отражение демонической любви ко злу. Лилит приходит в двух формах на рис. 58: в умирающем растительном теле, потому как она есть демон, управляющий смертью, и в женской личине, дабы иметь возможность выглядеть чувственно привлекательной для человека и таким образом с большей легкостью совратить его ко греху с ней.

Рис. 58. «Шестой Дворец Ада» (1945), Фей Померанс. Лилит на плечах Люцифера является умирающему человеку. Частная коллекция.

В их настоящей среде обитания демоны незримы, и даже приходя на землю, они обычно продолжают быть таковыми. В древние времена зародилось представление, что демоны живут в астральном плане, царстве духов, кое является частью материального мира, неким родом жизненной энергии для сего мира, хотя и незримой для него. Человеческие сущности и все прочие существа, обладающие материальными телами, живут, будучи погруженными в сей астральный мир, часто не ведая о его бытии, подобно тому, как рыба, что плавает в морских водах, возможно, не имеет понятия о воде как таковой. В целом, демоны предпочитают творить свои злые дела скрытно – они предпочитают оставаться незримыми для людей. Но иногда возникают такие условия, в коих они могут стать видимы. К примеру, древние мистические школы учили, что, посредством усердной тренировки и изучения, любой человек может очистить свою внутреннюю сущность до такой степени, что станет способным видеть на всех планах существования. Вследствие сего очищения он обретает способность видеть все уровни бытия, обычно сокрытые от человека, включая астральный план. Он будет подобен рыбе, внезапно осознавшей воду как таковую, и даже существование суши и ее странных обитателей, за гранью поверхности ее собственного мира. Такой человек может по своей воле иметь общение с ангелами или видеть демонов.

Одним из сюжетов, связанных с демонами, коий был популярен у художников в былые времена, являлось искушение тех людей, кои выступили, дабы бросить вызов власти темных сил астрального мира. Монахи изображались искушаемыми чудовищными, отвратительными существами (рис. 165), кои на самом деле были не более чем демонификациями внутренних страстей. Сии демоны являлись символическими выражениями собственного внутреннего ада человека, с коим неизбежно предлежит столкнуться каждому, кто жаждет достичь высших степеней посвящения, и научиться сдерживать его. Когда личность научится контролировать низшую часть его или ее существа, держать демонов и страсти в надлежащих им местам, тогда он или она может считаться достаточно чистым для того, чтобы учиться жить в более высоких царствах астрального плана. Подобные люди часто символически изображались в виде полурыбы или полудракона, дабы показать, что они интегрировали свою низшую природу и сдерживают темные части своей сущности. Сие есть одна из причин, почему подобные люди, достигшие внутреннего зрения и ставшие посвященными, столь часто изображались в образе получеловека-полурыбы (рис. 167), и почему повествования о таких посвящениях столь часто облекались в истории о кандидате, проглоченном рыбой или змеей (рис.  139). Подобные посвященные были, так сказать, как дома в обоих мирах, и нам не должно удивляться, узнав, что их называли «человек-рыба», «человек-змея» или даже «человек-дракон». Эти имена, будучи неверно понятыми, положили начало демоническим образам, в коих можно видеть демонов, изображенных на фасаде церкви Сан-Микеле в Павии (рис. 166).

Следовательно, если верить сей оккультной теории, при определенных условиях человек может проникнуть в более высокий мир, в коем пребывают незримые ангелы и демоны. Равным образом, демоны могут пожелать спуститься в материальный план в зримом облике. Хотя они предпочитают оставаться невидимыми, порой им бывает необходимо принять физическую форму, дабы получить возможность выполнять свою злую работу более эффективно. Каковы же сии облики, кои дьявол может принимать, проникая в пространство и время мира, естественного для человека?

Рис. 166. Демоническая полурыба, шепчущая на ухо человеку. Подобные образы восходят, в конечном счете, к посвятительному символизму. С фасада церкви Сан-Микеле в Павии.

Рис. 139. Изображение коронованного василиска, проглатывающего человека. Элемент фасада базилики Святого Фридиана в Лукке

Использование демонических образов в качестве насмешки над мудростью посвященных оккультизма нигде не являет себя более очевидно, нежели в изображениях демонов с длинными или гротескными языками. Язык часто использовался в постхристианском символизме для обозначения изреченного слова, и, как следствие, сие есть также символ Самого Слова – то есть Христа как Логоса. Не требуется большой силы воображения, дабы понять, что демоны с гротескными языками, подобные тем, коих можно увидеть на рис. 168, с фасада Линкольнского собора, могут представлять собой демоническую пародию силы Христа. Нередок случай, в коем средневековые демоны заполняют собой фасады и башни великих соборов, однако же, в этих изображениях всегда присутствует элемент остроумной насмешки: они здесь единственно для того, дабы напоминать человеку, что мир демонов неизменно причастен к обыденной жизни. Во времена Средневековья изображения демонов использовались гораздо более свободно в качестве элементов декоративных сюжетов, потому как богословы и скульпторы были весьма хорошо осведомлены о важной роли, кою эти существа играют в божественном плане. В Средние Века существовала тенденция относиться к демонам, также как и к изображениям оных, с почтением и оттенком юмора, потому как интуитивно ощущалось, что, не будь демонов, не было бы и Падения человека, а ежели бы не было Падения, то навряд ли мог бы иметь место великий искупительный подвиг Христа, на коем и основано само Христианство.

Рис. 167. Вишну как небесный человек-рыба на изображении, относящемся к восточному посвящению

Нам известно одно юмористическое повествование о демоне, посещающем материальный мир, в истории под названием «Поиск Бельфегора». В ней говорится о том, как в Аду прошел слух, что на земле существует такая вещь как супружеское счастье. Потому как демоны были прекрасно осведомлены о том, что человеческие существа не приспособлены для совместной жизни в гармонии, сама идея семейного счастью озадачила их. В итоге, они отправили одного из их числа, демона Бельфегора, разузнать, есть ли доля истины в сем слухе. Его приключения на земле весьма остроумно описаны в нескольких сохранившихся легендах, но интерес представляет тот факт, что Бельфегор, не желая привлекать к себе внимания, принял облик, сколь возможно более близкий к человеческому. Будучи демоном, он не мог явиться в полностью человеческом образе, как хотел того: к примеру, он не сумел скрыть свои рога или звероподобные ступни ног, так что ему пришлось выйти в мир с подобными недостатками (рис. 169). Получеловеческий облик является наиболее приличной внешностью, кою демон может принять в материальном мире.

Откуда же «приличный демон» взял свои рога, и откуда большинство демонов получило свои раздвоенные копыта? Ежели демоны в действительности незримы, откуда возникло широко распространенное представление о рогах и копытах? Ответ на оба сии вопроса нелегко отыскать, но похоже, что рога выступали в качестве символа серпа Луны. Когда-то люди верили, что сама Луна является домом для демонов. Они верили не в то, что демоны живут на Луне, но что они роятся в пространстве меж Луной и землей – кое древние именовали сферой Луны. Лунная сфера, иногда называемая звездной областью демонов, была тем обширным воздушным пространством, кое простирается от земли до физического тела Луны: земля «плавала» в сей сфере духов, коя являлась природной обителью демонов. В сущности, сие есть астральная сфера, точнее, самые нижние и темные уровни астральной сферы, слово «астральный» означает «звездный». Рога Дьявола были в действительности наружным символом, коий связывал Дьявола, и мысли Дьявола, с Луной. Как мы можем видеть, существует множество изображений Девы Марии, стоящей на серпе Луны, дабы показать, что она одержала верх над злом; таким образом, являя собой обратную сторону сего символизма, демоны были увенчаны лунными серпами, дабы показать, что они управляемы злом.

Иногда сии серпы предстают в искаженном виде, потому как порой рога представляют собой немногим большее, нежели короткие обрубки (рис. 168), в то время как в иной раз они длинны и волнообразны, как у демона, увлекающего с собой мальчика, коий был продан ему собственными родителями (рис. 170). Сей демон весьма космат, напоминая нам нечто, относящее к изначальному Асмодею (см. ниже), но его ступни не имеют копыт, что обычно для многих средневековых демонов.

Рис. 169. Демон Бельфегор, в представлении французского демонолога Коллена де Планси в его «Dictionnaire Infernal» («Инфернальный словарь», издание 1863 г.)

Выделение рогов могло также являться следствием того, как Библия изображает одного из самых ужасных демонов в Книге Откровения. Сей демон есть Зверь с семью головами и десятью рогами, Зверь, «коий был и коего нет», исшедший из бездны. Образ семи голов и десяти рогов довольно определен, и многие средневековые художники пытались наглядно представить сего демона с помощью карандаша и кисти.

Раздвоенные копыта демонов, пожалуй, немного легче проследить. Некоторые демонологи утверждают, что козлиные копыта есть просто возвращение ко временам Рима, когда дух природы Пан был изображаем как получеловек-полукозел, с покрытыми шерстью ногами и раздвоенными копытами. Некие средневековые изображения Дьявола предполагают прямую связь меж демонами и сим древним Паном (рис. 171). Однако, иные демонологи отрицают теорию происхождения демонических копыт от Пана, и говорят, что образ дьявола уходит своими корнями к Seirizziim древних евреев, слову, кое часто употреблялось по отношению к Дьяволу, но также означало «козел».

Удивительно, сколь многие средневековые демоны являются реликтами древних дохристианских богов. К примеру, ужасный Астарот есть демон, коий является в ритуалах призыва восседающим на адском драконе, с гадюкой в деснице своей. Изначально Астарот был женским божеством плодородия семитских народов, именуемым Астартой. Она была преобразована в демона весьма любопытным образом: в древние времена некие раввины решили вставить в имена ряда чужеземных богов гласные из слова boshet (bOshEt), кое означает «мерзость», «отвращение»³.  Таким образом богиня плодородия Астарта (Ashtart) стала Астаротом (AshtOrEth) и парой росчерков пера превратилась в отвратительного демона.

Люцифер есть иной демон с историей снисхождения от божественного до демонического состояния. Его имя использовалось для именования прекрасной звезды Венеры, когда она становилась видна как Утренняя Звезда, предшествуя Солнцу на рассветном небе. Поэт Мильтон лишь следовал старой идее, когда нарек Люцифера Сатаной (что означает «враг») после его падения с Небес. На заре мира он был прекрасным ангелом Люцифером (имя, на латыни означающее «светоносный»), но вследствие падения он стал врагом Бога, Сатаной. А имя Сатана, откуда оно пришло? С большой степенью вероятности, оно берет свое начало от еврейского saitan, кое выступает в качестве одного из основных наименований демонов, используемое для указания на те незримые дьявольские сущности, кои работают против созидательной силы Бога.

Имя Асмодей является довольно любопытным, потому как берет свое начало, вероятно, от вавилонского слова ashema-deva, кое переводится как «мохнатый демон»⁴. Последняя часть сего имени, deva, по всей видимости, произошло от древнего индийского (санскритского) термина для обозначения бога. Иными словами, равно как многие демоны Христиан были сначала древними божествами, так же и некие из персидских демонов могли являться богами в более отдаленные времена.

К тому же, одним из интересных моментов касательно Асмодея является то, что он принадлежит к числу демонов, упоминающихся в Священном Писании. Он есть тот демон, коим была одержима Сара, женщина, в кою влюбился Товия и пожелал взять ее в жены. Этот демон убил семерых предыдущих ее поклонников, вследствие чего Сара не могла рассчитывать быть особенно желанной в качестве жены для кого-либо вновь. С помощью архангела Товия сумел изгнать того демона, и все завершилось благополучно. Когда же, в более поздние времена, художники пытались проиллюстрировать апокрифическую Книгу Товита, в коей описана сия история экзорцизма, они столкнулись с необходимостью так или иначе изобразить сего демона. Предание о демоне гнева как о шерстистом демоне к тому времени было утеряно. В то же время магическая традиция (основанная, главным образом, на черномагических книгах о демонах, демонологии, пактах и тому подобном, кои мы ныне называем гримуарами) представляла Асмодея как ужасающего монстра, обладающего обликом, совершенно неподходящим для использования его в качестве библейской иллюстрации. Так что же предприимчивый иллюстратор мог сделать? Он пренебрег традицией и изобразил Асмодея обыкновенным демоном с рогами и копытами, прибавив для полноты картины довольно отвратительное лицо и хвост. Сей условный демонический образ можно увидеть справа на рис. 172, где он изгоняется Архангелом Рафаэлем.

Вследствие разделяемой большинством идеи, согласно коей демоны суть падшие ангелы, многие изображения демонов представляют их наделенными крыльями. Тем не менее, сии крылья весьма редко бывают похожи на те, коими обладают райские птицы, или состоящими из павлиньих перьев, как у ангелов; наиболее обычными для демонов являются крылья, подобные тем, что у летучей мыши или других ночных тварей. В своих великих поэмах о Чистилище и Аде итальянский поэт Данте неоднократно упоминает, что демоны имеют крылья, и потому большая часть иллюстраций его «Божественной комедии» являет демонов с крыльями летучей мыши в образах, традиционно принятых для падших ангелов (рис. 173).

Рис. 172. Гравюра Георга Пенца (1540), изображающая Товию, сжигающего внутренности его магической рыбы, дабы Архангел (справа) изгнал демона Асмодея, коий убил семерых человек

Факт, заключающийся в том, что многие из ужасных демонов периода позднего Средневековья являлись ранее отвергнутыми языческими богами, раскрывается в изображении трехголового демона Хаборима (Haborym) (рис. 174). Его кошачья голова обязана своим происхождением египетской языческой богине Бастет, коя имела голову кошки и иногда звалась Мау, что значит «малая кошка». Будучи кошкой, она также связывалась с огнем, потому как вместе со своей сестрой, богиней-кошкой Бубастис, она убила змея Апопа, сжегши его в пламени. Змеиный бог был холоден и зол, подобно нашему Дьяволу, таким образом, мы можем узреть в образах двух синих голов на рис. 174 ссылку на подразумеваемый дуализм тепла и холода, имеющий место быть в египетском символизме. В средневековых гримуарах Хаборим был известен как демон подстрекательства (или поджогов), и его три головы указывают на оккультную традицию, согласно коей царство человека (демоническая человеческая голова в середине) окружено дуальностями, кои выражены здесь кошачьим символом тепла и змеиным символом холода.

Каждая новая религия обладает тенденцией создавать демонов из богов более ранних религий. Интересно заметить, что немногим ранее мы обращали внимание на человека-рыбу на рис. 167 и говорили, что сие относится к идее мудрого посвященного, коий достиг прозрения в двух мирах. Похожее изображение человека-рыбы из древней Вавилонии связано с той же идеей – оно представляет героя-короля Гильгамеша в символическом одеянии посвященного (рис. 175). Любопытный головной убор в виде рыбы выступает, по утверждениям некоторых, в качестве прообраза папского головного убора, коий действительно в целом выглядит напоминающим большую рыбу, отверзающую уста к небу – символизм, указывающий на представление о том, что Папа является высшим посвященным. Что же действительно интересно в отношении демонологов, так то, что человек-рыба, коий во времена Вавилона олицетворял высший уровень посвящения и был известен под именем Дагона, в более поздние времена был неверно понят и разжалован таким же образом, как и многие из древних богов. В нескольких средневековых списках демонов и гримуарах можно найти упоминание о дьяволе Дагоне, коий является как наполовину человек, наполовину рыба.

Рис. 174. Демон Хаборим в представлении Коллена де Планси, 1863, в соответствии со сведениями, предоставляемыми традиционными гримуарами. Вероятно, что образ трех голов восходит к частично воспринятой египетской демонологии

И несмотря на великое множество всех их имен, несмотря на то, что все они весьма часто представляли собой переосмысленные образы богоподобных сущностей в демонической форме, тем не менее, в списках демонов, составленных в дохристианские времена, не было ничего такого, что могло бы сравниться с теми, кои были изложены в средневековой Европе. Настоящий средневековый демон воистину есть произведение больного воображения колдовских наваждений и искушений, их лица и формы напоминают зверей более, нежели человека (см. рис. 172 и 178). Подобные демоны, вероятно, никогда не были виданы никем, кроме ведьм или их непосредственных судей, сохраненные в их воображении, и миллионы ксилографий, призванные изображать истории о ведьмах, представляли самого Дьявола как рогатого человека с раздвоенными копытами и ужасным лицом (рис. 176). Существовало поверье, что Дьявол, коий творит свое зло на земле чрез тысячи ведьм и чернокнижников, порабощенных им, должен и сам принимать получеловеческий облик. Так как рабы и прислужники Дьявола были людьми, почиталось разумно обоснованным изображать также и самого архидемона в форме, напоминающей человеческую. И лишь после того, как весь ужас преследования ведьм подошел к концу, популярные книги начали превращать Дьявола обратно в чудовище нечеловеческих форм. Вновь художники почувствовали себя вправе свободно изображать Дьявола в образе монстра, подобного козлу, восседающего в обрамлении оккультных символов.

Изображение Дьявола, кое представлено на рис. 177, было создано знаменитым оккультистом девятнадцатого века, и ему было прекрасно известно, что звезда на лбу его Величества Сатаны была сама весьма древним символом. Пятиконечная звезда действительно использовалась в египетской иероглифике как символ Бога и духовной силы, и в последующие времена стала одним из самых значимых символов чистоты и духовности в оккультном знании. А потому может показаться странным (если не поразительным) узреть сей символ чистоты и благости на дьявольском образе. Однако, ежели вы посмотрите внимательнее на изображение, то сможете обнаружить перевернутую форму сей звезды в очертаниях лика Дьявола. Два рога суть верхние лучи звезды, два уха – горизонтальные лучи, и острый подбородок с бородой формирует нижний луч. Интересным моментом является то, что эта вторая звезда может быть рассмотрена как перевернутая версия той звезды, что на лбу. Звезда, изображенная на лбу, имеет один луч, устремленный прямо к небесам, в то время как большая звезда имеет один луч, направленный вниз к земле, или же, точнее, прямиком в Ад, что в центре земли. Фактически, все изображение исполнено инверсиями: две луны – одна из коих белая, другая – черная, две змеи, поднимающиеся из половых органов дьявола, черная и белая, и так далее. Таковая идея инверсий связана с важным для Сатанистов представлением, будто Дьявол есть инвертированный Бог. Демонологи никогда не уставали утверждать, что перевернутая пятиконечная звезда выглядит подобно упрощенному изображению головы Дьявола с рогами и козлиной бородой. Сей символ, разумеется, глубже, потому как в действительности выражает переворот или инверсию древней силы и блага богов, и помещение сей силы в руки, или когти, дьяволов.

Рис. 177. Экстравагантное символическое изображение Дьявола в представлении журналиста и оккультиста Элифаса Леви, из его книги «Учение и Ритуал Высшей Магии» (1856)

В свои более темные дни Христианская религия создала мириады демонов, столь многочисленных, что нельзя и сосчитать. Когда Святой Макарий молился Богу, дабы Он позволил ему узреть орды невидимых демонов, он был поражен, обнаружив, что воистину имя им легион; «они многочисленны, как пчелы», писал он позднее, все еще потрясенный. В шестнадцатом веке французский врач Иоганн Вейер⁵ опровергнул популярное и узаконенное мнение, утверждая, что рассказы о поклонении дьяволу во время Шабашей были просто «воображаемыми», он отстаивал точку зрения, что козел-дьявол, о коем говорят ведьмы, являлся ничем иным, как плодом больного ума. И тем не менее, даже столь проницательный человек все же высчитал и полагал, что существует семьдесят два демонических князя Ада, стоящие во главе примерно семи с половиной миллионов дьяволов.

Сие число, семьдесят два, было действительно не случайным, потому как Вейер (коий являлся учеником известного оккультиста шестнадцатого века Корнелиуса Агриппы) взял данное число из особой книге по черной магии, называемой «Лемегетон» (Lemegeton). «Лемегетон»  представляет собой загадочное руководство по ритуалам черной магии, перечисляющее 72 демонов по их именам и рангам, как если бы они были одними из солдат многочисленной армии на стороне зла. Более важно, что сей же текст дает инструкции, как данные демоны могут быть призваны в безопасности особых охраняющих магических кругов, кои удерживают демонов от возможности причинения зла призывающему их магу.

Рис. 178. Демон король Маймон из гримуара XV века. Образ двуглавой птицы восходит к алхимическим иллюстрациям. Частная коллекция

Рис. 179. Демон Бегемот в представлении Коллена де Планси, 1863. Соответствие библейской традиции сохраняется частично только в изображении головы демона.

В «Лемегетоне»  полагается само собой разумеющимся, что все демоны естественно незримы. Тем не менее, руководство также утверждает, что, ежели тот, кто изучил опасное искусство призыва, будет придерживаться верных ритуалов и прикажет одному из демонов явиться, назвав его имя, - демон исполнит сие, в личностной и узнаваемой форме. «Лемегетон»  в самом деле описывает демонические лики, в коих сии бесы показывают себя: немногие из них приятны, как и должно было ожидать. Баал, один из самых могущественных демонов, приходит с главою кошки или жабы, в образе, коий в очередной раз являет собой возвращение к египетским богам, и в сем облике он может обучить «всем видам знаний и поведать магу о тайнах незримости». Набериус является с тремя головами, «подобный птице», и страдает от некоего рода демонической пляски Святого Вита, потому как гримуар утверждает, что он «неспособен устоять на месте». Фактически, представление о демоне с головой, подобной птичьей, по всей видимости, пришло от древних образов египетских богов, в числе коих для обозначения определенных божеств использовались головы ибиса, цапли и сокола, изображенные на человеческих телах. Двуглавый демон Маймон (Maymon) на рис. 178, вероятно, связан с этой старой традицией.

В иных случаях внешний облик демона призван символизировать его внутреннюю природу. Бегемот (Behemoth), к примеру, был демоном, прямо ассоциируемым с объядением и чревоугодием, и потому на иллюстрациях, кои изображают его обличье, он представлен толстым слоноподобным чудовищем (рис. 179). Когда великий художник Уильям Блейк решил создать иллюстрацию этого демона, как часть его книги об Иове, он предпочел пренебречь традицией «Лемегетона» и возвратился к библейскому описания Бегемота (в Книге Иова, 40), где говорится, что Бегемот был подобен некоему гиппопотаму, словно покрытому броней (рис. 181). Несмотря на всю изобретательность таких художников, как Блейк, традиционное представление о демонах, как о рогатых звероподобных существах, похоже, утвердилось более прочно, нежели любая иная идея, и весьма часто оттенок юмора прослеживается даже на самых жутких картинах. Заслуживают внимания демоны со средневекового витражного окна в церкви Фэйрфорд (рис. 180), где несколько традиционных демонов мучают души, вверенные Аду. Однако, внизу справа представлен более фантастический демон с гротескным лицом на его животе и ртом на голове, открытым так, как будто он пребывает в ожидании, дабы заполучить душу грешника, кою везет к нему синий рогатый демон.

Рис. 180. Детали витража, показывающие Чистилище и Ад, из западного окна церкви Св. Марии в Фэйрфорде. Сатана (справа внизу) увенчан рыбьей головой с широко разверстыми устами, напоминая «демонические» образы, подобные тому, что можно видеть на рис. 175

Хотя он и не упомянут в «Лемегетоне», предводителем ужасной компании из семидесяти двух демонов Соломона является Баальзевув (Beelzebub), о имени коего ученые спорили на протяжении веков. Некоторые утверждают, что сие слово происходит от древнего beel-ze-bul, что означает буквально «бог навозной кучи». Исходя из достоверного знания о том, что некие из древних греков совершали ежегодные жертвоприношения мухам (кои роятся вокруг навозных куч), Баальзевув стал позднее именоваться Повелителем Мух⁶. Сие в свою очередь означало, что, будучи представляемым в популярной гримуарной литературе, он изображался в образе огромной мухи (рис. 182). Пиратский череп со скрещенными костями на крыльях демона, кои можно увидеть на сем изображении, являются просто творческим добавлением художника девятнадцатого века, потому как о них не упоминается ни в одном из описаний Баальзевува. К девятнадцатому веку демоны уже не считались столь живой реальностью, коей они представлялись во времена колдовских наваждений. Череп и кости, с большой степенью вероятности, были нарисованы, дабы вселять ужас в сердца смотрящих на него, нежели были действительной частью облика чудовищной мухи. Что являет собой еще один пример того, как изображения незримых объектов, таких как демоны, создавались согласно идеям, живущим в уме художника на тот момент.

Одна из причин, в соответствии с коей гримуары настаивали на важности предоставления имен семидесяти двух демонов, заключалась в том, что существовало широко распространенное убеждение, что знание тайного имени демона дарует магу власть над сим демоном в магическом круге. Имя являло тайную власть или пароль, но оно не было единственным секретом, при помощи коего демон мог быть призван и принужден подчиняться. Существовал и иной способ, посредством коего демон мог быть управляем: сие становилось возможным с использованием тайного личного символа, иногда называемого «печатью», «особым знаком (character)» или «сигилом». Ряд таковых сигил, для демонов Белиала, Моракса, Набериуса, Шакса и Вепара, все взятые из рукописи гримуара шестнадцатого века, приведен на рис. 183.

Рис. 181. Демоны Бегемот и Левиафан в представлении Уильяма Блейка на его иллюстрации к Книге Иова (1825).Демонология Блейка весьма субъективна и часто идет вразрез с установившимися концептами

К шестнадцатому веку навряд ли сохранилась какая-либо особая таинственность в отношении сих магических начертаний, потому как их копии содержались в тысячах гримуаров; тем не менее, значительное число магов все так же продолжало утверждать, что неизменно оставалось возможным призвать демонов при помощи сих причудливых фигур. Будучи весьма интересными, они, тем не менее, не говорят нам ничего о самих демонах. Смотря на печать демона Шакса (Shax), весьма сложно, судя по ее виду, прийти к мысли, что сей демон бывает призываем ради его способности поражать людей глухотой, слепотой и немотой, или дабы раскрыть для мага место потаенных сокровищ. Равно образом, нельзя угадать, что его наиболее предпочтительным обликом является образ птицы. В свою очередь, печать Моракса (Morax) не указывает нам на то, что его облик подобен минотавру (говорится, что он является как человек с главою быка), или на его способность обучить мага таковым вещам как оккультное знание, астрология и магическое применение трав и камней. С другой стороны, печать Вепара (Vepar), напоминающую лодку, можно рассматривать как указание на то, что он является демоном моря, коий является в образе сирены и может, по приказу призвавшего его мага, вызывать бури, кораблекрушения и смерть от утопления.

Как мы можем видеть, многие из числа древних вавилонских демонов были названы по имени и описаны, исходя из чего можно предположить, что по крайней мере кто-либо лицезрел их, или хотя бы претендовал на это. Даже в те дни утверждалось, что посвященные, прошедшие обучение в тайных школах, имели силу видеть как ангелов, так и демонов, и вероятно, что описания, подобные тем, что сохранились в письменных источниках, были получены от этих посвященных. Несомненно, история об одном вавилонском демоне порчи пришла из одной из школ, в коих обучались посвященные. Дьявол Намтар из вавилонской мифологии был демоном порчи: именно он поразил прекрасную Иштар ужасными болезнями, когда она отправилась в Аралу (Aralu, вавилонский эквивалент Ада) на поиски Таммуза. Позже, по приказу королевы демонов Аллату, Намтар окропил Иштар Водами Жизни, дабы избавить ее от погибели и вернуть к состоянию совершенного здоровья. Сей ритуал находит свою параллель и поныне, в церковном проведении экзорцизма, когда человек, одержимый демоном, окропляется святой водой в самом начале сего обряда, предназначенного для изгнания бесов.

Рис. 182. Демон Баальзевув как Повелитель Мух, художник Коллен де Планси, 1863

На древних изображениях экзорцизма, как и на средневековых Христианских изображениях, можно узреть демонов, изгоняемых особо обученными жрецами, и они всегда покидают тело одержимого чрез его уста (рис. 184). Подобное представление может быть связано с идеей о том, что демоны живут в незримом эфире, воздушном царстве духов, и человек может «вдохнуть в себя» демона через рот или нос. Здесь также вероятна связь с идеей о демонических именах; некоторые демонологи верили, что возможно обладать властью над демоном, всего лишь зная его имя. Ежели человек, одержимый демоном, сумеет произнести его истинное имя, он сможет, в некоем смысле, выдохнуть его прочь из своего тела вместе с выдыхаемым воздухом. Данный факт, с большой степенью вероятности, послужил одной из причин, почему демонологами уделялось столь много внимания имени (иногда тайному имени) каждого отдельного демона.

Подобно тому, как имя или сигил необходимы для призывания, равным образом сие знание важно и для экзорцизма. Незваные демоны часто вселяются или одерживают власть над неудачливыми людьми или даже животными, а потому одной из множества обязанностей средневековых священников была забота о том, чтобы держать демонов на расстоянии, или же изгонять тех, кому удалось заполучить контроль над несчастным человеческим существом. Часть сего ритуала экзорцизма заключалась в том, что священник должен попытаться узнать имя демона (дабы убедиться, что личность действительно одержима бесом). Было признано, что некоторые заболевания имеют симптомы, схожие с одержимостью, и что некоторые люди притворялись одержимыми, исходя из своих личных целей. Одна монахиня, узнав, что она беременна, стала утверждать, что одержима тремя демонами, и исполняющий сию обязанность священник успел «изгнать» уже двух из них к тому времени, когда ее настоящее состояние стало очевидным. К счастью, священники обладали превосходным сводом правил, при помощи коих они были способны определить, является ли человек одержимым, сии признаки включали в себя обмороки, пароксизмы, изрыгание странных предметов (булавок, игл, камней, сгустков крови, и даже угрей, насекомых и мышей). К тому же, для одержимого свойственно говорить изменившимся голосом, а его или ее внешность может изменяться, становясь все более и более демонической, ежели одержимость продолжает сохраняться. В подобных случаях демон, как сие имело место быть, проявлял себя зримым образом чрез тело живого человеческого существа.

Рис. 183. Средневековый гримуар с заметками на полях, включающими некоторые сигилы демонов. Частная коллекция

Дабы обрести уверенность, что личность, из коей должно изгнать беса, нисколько не притворяется, священник должен приказать демону назвать свое имя и чин. Знание имени демона было существенно для истинного экзорцизма, потому как имя (или сигил демона) предоставляло единственный способ опознать демона и впоследствии контролировать его. Типичный пример ответа демона может быть найден в известном процессе экзорцизма благородной дамы в городе Ош в 1618: в ответ на вопросы, заданные многочисленными священниками, коим было поручено провести экзорцизм, бес сказал, что имя его Махонин (Mahonin), и что он есть падший архангел, для коего естественно жить в воде.

Фактически, один из самых интересных списков демонических имен и секретов был получен в ходе такого экзорцизма. Один из отцов Церкви, Себастьян Михаэлис, коий был назначен ответственным за женский монастырь в Экс-ан-Прованс, изгонял демона из одной из монахинь, сестры Мадлен, коий доставлял ей большие неприятности. Он составил описание сего экзорцизма, в 1612, в коем рассказывает, что начал проводить его как обычно, окропив монахиню святой водой и потребовав, дабы демон назвал свое имя и чин. Однако же он был удивлен, обнаружив, что сей бес, после того, как подтвердил, что он есть печально известный Бальберит (Balberith), покровительствующий ненависти, убийствам и проклятиям, оказался к тому же весьма словоохотливым. Бальберит предоставил изумленному Михаэлису план полной иерархии Ада, коя была темным зеркальным отражением ангельской иерархии Небес. Шестнадцать демонов из перечисленных им являлись одними из самых известных в демонологии – Баальзевув, Повелитель Мух, был их главой, в то время как Левиафан, Асмодей и Астарот стояли немного ниже на сей лестнице.

Рис. 184. Святой Зинон, проводящий экзорцизм над женщиной, изгоняя демона через ее уста. С бронзового панно XII века на дверях Сан-Дзено, Верона

Хотя Бальберит назвал имена шестнадцати демонов, он открыто признал, что существует девять чинов демонов, от падших Серафимов до падших Ангелов. Данный перечень девяти чинов является перевернутым, подобно пятиконечной звезде, кою мы могли проследить на рис. 177, ибо в Средние века было известно, что существует девять чинов ангелов, от Серафимов до Ангелов. Иерархия Ада представляла собой пародию Небесной иерархии: вместо Бога, Коий превыше ангельских чинов, Дьявол был помещен на самое дно чинов демонических и пребывал в центре земли. Число девять – магическое число, ибо оно есть три раза по три, утроенная Троица, но оно играло роль магического числа еще до того, как Христиане указали на особое значение Троицы в своей символике. Имела место быть римская церемония во время проведения празднества Лемурии (9, 11 и 13 мая каждого года), предназначенная для умиротворения демонов или теней, называемых лемурами (lemurae). Римский писатель Овид говорит нам, что существовал обычай перекидывать девять черных бобов через головы тех, кого беспокоили такие тени, а также кричать на привидений девять раз, дабы они покинули дом. Твердо установившейся практикой было носить амулет для защиты от демонических сил ровно девять дней, и любители Шекспира должны помнить, что три ведьмы в «Макбете» готовили свое магическое варево с заклинанием, взывая три раза по три, что составляет девять, кое они явно полагали дьявольским числом. Быть может, сие символическое значение и является причиной, в соответствии с коей Мильтон утверждал, что, когда мятежные ангелы были низвергнуты с Небес, дабы стать первыми демонами, они падали вниз в течение полных девяти дней?

Примечания переводчика:

1. - В переводе с иврита «лилит» означает «ночная», а также – «неясыть» (сова). В Священном Писании это слово можно встретить в Ис 34:14, и интересно то, что почти во всех вариантах перевода Библии оно звучит по-разному: в Синодальном переводе «лилит» превратилась в «ночное привидение»: «...там будет отдыхать ночное привидение и находить себе покой». В греческой Септуагинте (и в согласном с ней Церковнославянском варианте) его перевели как «онокентавр» (получеловек-полуосел), в английской Библии короля Якова – «screech owl» (совка), а в латинской Вульгате – «ламия» (ведьма).

2.  - Точнее, incubare переводится как «лежать», «возлежать», «покоиться», «пребывать в неизменном состоянии». Слово «спать» не является его непосредственным значением, а скорее смысловой интерпретацией.

3. - Слово boshet с иврита обычно переводится как «стыд», «позор», «бесчестие».

4. - Весьма оригинальная идея автора. Большинством мнений на данный момент склоняется к тому, что имя Асмодей происходит от авестийского aeshma-daeva – «демон гнева» или «демон буйства». Ранее, в Зороастризме, он был известен как дэв Аэшма (daeva Aeshma), злой дух гнева и ярости. (В Индии дэвы действительно считались добрыми богами, но в Персии они – злые демоны.) Также существуют предположения, что имя его берет начало от еврейского shamad – «разрушать», или от персидского azmodan - «искушать».

5. - Вообще-то он голландский врач, большую часть жизни провел на границе Германии и Нидерландов, а во Франции лишь некоторое время работал. И фамилия его правильнее читается как «Вийер».

6. - Очередная оригинальная идея, приведенная автором книги. Обычно принято считать, что именование этого демона (на русском языке известного как Вельзевул) изначально исходит от еврейского Бааль зевув (בעל זבוב ), что прямо переводится как «Повелитель мух» (или, точнее, «Хозяин мухи»;  «зевув», или «звув» на иврите – муха).

© Фред Геттингс, из книги «Тайный символизм в оккультном искусстве»

Перевод © Арафель для Teurgia.Org, 2012 г.